Сегодня мы открываем  новую рубрику – «Эхо войны». Она посвящена 65-й годовщине Победы. Эту дату мы будем отмечать в будущем году.

Казалось бы, что о Великой Отечественной войне мы знаем многое. Но не все. История войны сплетена из солдатских судеб.

Мы постараемся в материалах нашей рубрики рассказывать о еще неизвестных эпизодах войны. О многом вам предстоит узнать впервые.

А откроем мы нашу рубрику вот этой публикацией. Она о самом начале войны. О ее первых днях…

ЭХО ВОЙНЫ: ПЕРВЫЕ В СПИСКЕ ПОТЕРЬ

Когда-то сюда можно было ездить запросто. Берешь билет до Бреста и никаких проблем. Впрочем, и сейчас, говорят, можно это сделать беспрепятственно, но для нас это уже другая страна. Кто знает, что тебя ждет там.

От тех свободных поездок остался старый  журналистский блокнот. Пометка: «Брестская крепость. Три часа ночи…» С разрешения пограничников я сижу за крепостью на земляном валу и смотрю в сторону Буга. Еще темно. Еще ничего не видно. Только ветер шуршит листьями старых осокорей. До времени начала войны остаются минуты. Пограничник трогает меня за рукав и показывает в противоположную сторону. Как же я сам-то не догадался. Рассвет приходит с востока. Там  темноту ночи уже разбавило предрассветное молоко стлавшегося над землей тумана. Как раз в это время над Бугом шли начиненные бомбами самолеты. Они не потеряли ни минуты рассвета и были над целями, когда те уже хорошо проглядывались. А из зарослей тальника, на глазах у пограничных нарядов, бесшумно выплыли лодки…

Так начиналась война. А с первым выстрелом Брестская крепость вступила в  оборону.

На мемориальных плитах, где увековечены ее защитники, десятки раз повторяется: Неизвестный, Неизвестный, Неизвестный… Найдены останки солдата, но кто он? Неизвестный…

Но вот что бросилось в глаза: на одних плитах бронзовые буковки имен защитников почернели, окислились, а есть надписи совсем недавние и металл еще чист, не тронут патиной.

Брестская крепость вела сражение со временем, которое уносило память о солдатах. Ни одного защитника не должно было быть безымянного. Ни одного!

На емких музейных стеллажах хранятся сотни тоненьких картонных папок с надписью «Личное дело». Стандартные картонки приспособили под хранение бумаг и писем. На каждой папке фамилия защитника крепости. Бумаги хранят сведения о нем. Папки в те годы не пылились. Они были постоянно в работе. Кто-то из ветеранов – защитников вспомнил еще одно имя или прислали письмо юные следопыты, они нашли родственников погибшего и дополнили «личное дело» фотографией солдата.

Известно, что в крепости погибло около тысячи ее защитников, найдено 520 останков солдат. И только имена  216 установлены. Трехярусный некрополь все послевоенные годы пополнялся новыми именами.

Есть на мемориальных плитах и имена наших земляков. Когда-то и на их месте значилось – Неизвестный.

А сейчас: Аношкин Николай Иванович, Баринов Александр Иванович, Дербенев Сергей Васильевич, Докучаев Александр Михайлович, Трич Петр Иванович…

Чтобы имя защитника крепости появилось на мемориале, отлитым в бронзе, надо иметь несколько точных свидетельств о гибели солдата.

Перелистаем “личные дела” земляков. Самая пухлая папка, где значится имя батальонного комиссара Сергея Васильевича Дербенева. Короткие биографические данные: родился в 1901 году в деревне Починки близ Сормова. В 1921 году поступил в Нижегородскую пехотную школу, затем окончил  курсы военно-политической академии в Москве. На 22 июня 1941 года батальонный комиссар занимал должность заместителя полка по политической части.

Эти данные сообщили в архиве  Министерства обороны. А чтобы их получить, надо было знать имя защитника крепости. Его нашли в письмах ветеранов.

Бывший солдат Шапанов С.С. сообщил: «… комиссар был убит разрывом снаряда недалеко от штаба полка и захоронен в доте».

Еще письмо, уже более подробное. Его прислал бывший минометчик В.И.Фурсов:

«… В 8-9 утра я оказался у северо – западных ворот, что стояли напротив штаба нашего полка. Штаб горел. В воротах я встретил санитара Песочникова. Он сообщил, что комиссар Дербенев около часа назад был здесь, взял знамя из части и с группой бойцов вышел из крепости.

Позднее, когда я раненый лежал в Южном городе, один однополчанин, (фамилию не помню) рассказал, что вместе с Дербеневым вышел из крепости. Где-то недалеко от Бреста комиссар был тяжело ранен. С ним было знамя. Так как комиссара нести было невозможно, его уложили, укрыли в лесу, а знамя закопали под сосной. Кто-то из бойцов остался с комиссаром, а остальные пошли в бой.

В госпитале Южного городка комиссара не было. А больше раненых никуда не сносили. Кругом все горело и рушилось, здесь же было относительно спокойно».

Письма, как видите, противоречивые. Где же точно погиб батальонный комиссар Дербенев?

Как выяснилось, молодой тогда солдат С. Шапанов плохо знал комиссара и в последующих письмах высказал сомнения: «… может быть это был и не он, я видел все мельком, но то, что это был военный в звании батальонного комиссара - точно».

Бывший командир минометного расчета сержант В.И.Фурсов видел Сергея Васильевича Дербенева, пережидавшего артобстрел с другими командирами, в каменном здании склада. Позже они организовал оборону Северо-Западных ворот, через которые долго не могли прорваться гитлеровцы. Видимо, понимая, что оборона будет недолгой, батальонный комиссар решил вынести из крепости знамя.

Еще несколько писем в папке рассказывали о Дербеневе, но они повторяли уже известное. Судьбу комиссара можно проследить довольно подробно. Этого человека хорошо знали. Он успел прослужить в крепости полгода.

Но до сих пор не найдено знамя 125-го стрелкового полка, в котором он был комиссаром. Врагу оно не попало – это точно.

Но вернемся к нескольким строчкам письма бывшего рядового С. Шапанова. Кто мог быть тот батальонный комиссар, которого схоронили в доте?

Рядом с бойцами 125 стрелкового полка дрались остатки солдат 333-го стрелкового полка.  Накануне полк был выведен из крепости и расположился летним лагерем в районе строительства приграничных укреплений. В крепости же остались бойцы дежурной роты и вспомогательных подразделений. По боевому расписанию 333-й стрелковый полк должен был идти на помощь пограничникам.

Среди погибших из состава 333-го полка числится батальонный комиссар, заместитель командира полка по политчасти  Николай Иванович Аношкин. В его «личном деле» значится, что он уроженец деревни Шерстино Гагинского района. Есть фотография. Свидетельства о его гибели скупы. Да, погиб, но никаких подробностей.

Кто теперь скажет, по какой причине он остался в крепости. Может быть, командир полка посчитал, что пока подразделения обустраиваются  в летнем лагере, в штабе должен оставаться ответственный человек.

Солдаты полка и пограничники, находившиеся за Тереспольскими воротами, приняли первый удар гитлеровцев.

О действиях бойцов и младших командиров полка, которые остались в расположении крепости,  можно прочитать во многих книгах. Но имени батальонного комиссара Николая Ивановича Аношкина в них не обнаружится. Видимо, он погиб в первые минуты войны, не успев ничего сделать. Вполне возможно, что это его похоронили в доте…

Меньше всего сведений, конечно, о рядовых. Имя Александра Докучаева встречается во многих письмах уцелевших защитников крепости. Известно, что родился он в 1920 году в селе Мячково, что стоит на берегу Клязьмы. Ныне это Володарский район области. В армию был призван в 1939 году. Рядовой, член ВЛКСМ. Имел значки «Отличный пограничник» и «Ворошиловский стрелок». В крепости был стрелком 2-й роты 132-го отдельного батальона конвойных войск НКВД.

Рота размещалась в кольцевой казарме Центрального острова. Известно, что в ночь на 22 июня 1941 года в здании находилось: 30 бойцов резервной заставы, около 40 – линейной заставы, штаб погранкомендатуры и 10 семей пограничников. Личный состав, направляемый в подразделения войск НКВД, проходил специальный отбор. Он был обязан соответствовать требованиям по национальности, образованию, отношению к Советской власти…

Большинство бойцов подразделения в ночь на 22 июня несло службу за пределами крепости, в том числе и по охране мостов через реку Мухавец.

Александру Докучаеву предстояло встретить в наряде рассвет. Это был последний рассвет в его жизни. Он первым увидел плывущие еще в сумраке лодки…

На боевом посту  погиб и Александр Баринов. Он был призван на службу перед самой войной. О нем известно лишь то, что родился в селе Старково Володарского района в 1920 году и служил кладовщиком склада обозно-вещевого снабжения 132 - го отдельного батальона конвойных войск НКВД. Как говорят в армии, должность у него была «не пыльная».  Но с первых же минут он оказался в эпицентре войны. 22 июня бойцы батальона отбили четыре дневные атаки гитлеровцев.  Отражая эти атаки,  погибло много бойцов батальона и среди них комсомолец Александр Баринов. Не смотря на то, что у него была спокойная армейская должность, по боевому расписанию он занимал место в передовых окопах.

Рядом с пограничниками, но ближе к Бригидским воротам располагался 31-й автотранспортный батальон, командный состав которого был расквартирован за пределами крепости. В батальоне оставались лишь дежурные офицеры и младшие командиры. Нес боевое дежурство и командир взвода младший лейтенант Петр Трич. Об этом человеке известно совсем немного. Он уроженец Городца и службу в армии начал с 1937 года. Призван был из Горького в 26 лет. До этого, видимо, имел отсрочки.

Работники музея делали запросы в Городец. Были проверены фамилии жильцов всех сельсоветов, но подобной не обнаружено. Быть может его семья лишь короткое время жила в Городце, приехав откуда-то, и затем переехала в Горький. Фамилия Трич для наших мест не характерная.

На одной из встреч защитников Брестской крепости отыскался бывший боец автобата.  Он рассказал, что взвод Петра Трича  вел огонь по понтонному мосту, который успели навести немцы через реку Буг. Все бойцы сражались до последнего, а командир взвода погиб в районе автобата.

Так открывались имена. Так солдаты становились известными.

Музей Брестской крепости никогда бы не сумел справиться со своей работой, не будь у него тысяч добровольных помощников.

По довоенному адресу батальонного комиссара Сергея Васильевича Дербенева нашли мы следы родственников. У них сохранилась фотография комиссара.

К родственникам Докучаева пришлось ехать во Владимирскую область. После войны сестра солдата переехала в Гороховецкий район. Ее удалось разыскать. Она передала музею в Бресткой крепости маленькую фотографию брата. Видимо, фотографировался он в увольнении.

Снимка Петра Трича до сих пор мы так и не нашли, хотя в поиск было вовлечено много людей.

Есть на стендах музея фотографии Николая Ивановича Аношкина и Александра Баринова. К сожалению, фотографией Александра Баринова  мы не располагаем, но надеемся ее в ближайшее время получить. Так что к этой публикации мы еще вернемся.

А пока еще раз вглядитесь в лица этих людей. Они приняли на себя первые выстрелы войны. Они первыми узнали смертельную опасность, но не дрогнули перед ней. Они были солдатами и своими жизнями открыли скорбный список потерь долгой войны.

Горят Вечные огни на могилах Неизвестных солдат.

Но запомним, не было у родины защитников неизвестных.

Вячеслав Федоров

• Брестская крепость. Мемориальные плиты. Место захоронения погибших. Из 216 установленных имен, пятеро - наши земляки, нижегородцы.
• Батальонный комиссар Сергей Васильевич Дербенев.
• Рядовой Александр Докучаев.
• Тереспольские ворота у которых погиб батальонный комиссар Николай Иванович Аношкин.