ЧЕЧЕНСКИЙ МИР II
Вертолет уходит вправо, потом влево, и в иллюминатор вползает город. Это и
есть Гудермес.
Садимся на пустыре, приспособленном под вертолетную площадку. Вихрем поднимаются
вверх обрывки бумаг, разлетаются пластиковые бутылки, тряпье... Такое впечатление,
что садимся на свалку.
Мы ступаем на землю Чечни. Недоступную уже землю. Это раньше сюда ездили на
курорты. Все в жизни так перевернулось, что порой кажется, не приснилось ли то,
что было.
Вертолетная площадка охраняется парой прикопанных БМП. Над земляным бруствером
торчит только ствол пулемета. Рядом за разрушенной стеной бывшего гаража стоят
маленьким гарнизоном солдаты. Они обустраивают свое временное жилище, которое
грозит стать надолго постоянным.
* * *
Нас сразу же предупредили: хоть в Гудермесе все спокойно, желательно все-таки
не разбредаться, держаться кучнее и посматривать друг за другом. Без охраны в
городе – ни шагу! Стать заложником здесь – плевое дело. Правда, сейчас похищают
людей пореже. Но это не потому, что в городе наступил мир. Сбывать жертвы стало
труднее. Обычно заложников перепродают. Сейчас торговые связи нарушены.
У нас еще есть время, пока мы ищем машину, и вновь обратимся к писаниям Семена
Броневского.
Раз уж речь зашла о заложниках, то и на этот счет у него есть свои наблюдения:
“Они-то (чеченцы) славнейшие на Кавказе разбойники. Приходят к российским границам
малыми шайками, от 5 до 20 человек; раздевшись у Терека, кладут платья и оружие
в кожаные мешки (шулуки), с помощью коих переплывают на ту сторону реки, и живут
по несколько дней в камышах и кустарниках, подстерегая неосторожных путешественников
или работающих в поле худо вооруженных земледельцев”.
Ну, технология захвата заложников, скажем, сейчас несколько изменилась, а вот
дальше...
“Офицера, купца, словом, того, за которого могут получить большой выкуп, приковывают
за шею, за ноги и за руки к стене, худо кормят, не дают спать и потом через несколько
дней приносят бумагу, перо и чернила и приказывают ему писать, куда знает, письма
с объявлением назначенной выкупной цены. Письма через третьи руки немедленно доходят
в российские границы. Коль скоро он получит от посредника своего обнадеживание,
что мученик произвел сожаление и есть надежда, что будет выкуплен, дают ему несколько
свободы, хорошо кормят и стараются о сохранении его здоровья.
...Таково главнейшее упражнение чеченцев, обнаруживающее зверский образ жизни
в высшей степени. Мирные чеченцы, не смея то же делать явным образом, помогают
своим соседям, покрывая их разбои”.
Вам это ничто не напоминает? Строки эти написаны более полутора столетий назад.
Их можно цитировать без кавычек, лишь слегка изменив стиль письма. Как это можно
назвать: традиция, ремесло? Под словом традиция мы привыкли подразумевать только
хорошее. Ремесло у нас тоже всегда с положительным знаком. Быть может, мы дико
заблуждаемся, находясь в своей цивилизации? Есть миры особые. Чеченский, например.
* * *
Пришла машина. Едем в город. Скоро встреча с нашими милиционерами.
В Гудермесе Министерство внутренних дел проводит эксперимент по созданию чеченской
милиции. Для этого из Нижнего Новгорода Твери, С.-Петербурга и еще откуда-то перебросили
сюда милиционеров и омонов-цев, которые должны обеспечивать порядок как'в городе,
так и в округе, натаскивать чеченских милиционеров. Но что-то таковых не видно
Новенькие идут служить неохотно, ну а те кто был раньше, давно попрятали свои
погоны. В крепость пришедшей власти никто не верит. В ту первую чеченскую воину
нечто подобное уже было, но, когда город покинули федеральные войска, пришли боевики...
Писаные законы заменил суд шариата, и милиционеры стали не нужны. Над каждым в
городе стал витать страх смерти. К нему уже привыкли.
Наши милиционеры живут здесь всего месяц но уже разобрались что к чему. Рассказывают,
как один небольшой чеченский начальник как-то сказал: “Пока вы сами себя охраняете,
вам никто не поверит”.
* * *
Милиционеры, узнав, что приехали земляки-телевизионщики, высыпали из здания,
где жили, и обступили ребят с телекамерами.
– Можно, пользуясь случаем?..
– Конечно, можно.
И посыпались поздравления с Новым годом, с днями рождений и просто приветы
родным и знакомым.
– Мы все живы, здоровы. Кормят хорошо. Служба нормальная.
– Но долгая! – добавляет смешливый бородатый омоновец.
– Ребята, у нас к вам ко всем просьба.
– Какая?
– Нам тут иззвонились. В какой-то газете дома прочитали, что на Гудермес было
нападение боевиков. Жены в райотделы побежали узнавать. Начальство справлялось.
– Так что, ничего не было?
– Да где-то на окраине пару раз стрельнули. Похоже, мальчишки. Федералы их
даже преследовать не стали, побоялись на мины напороться.
– Хорошо, так и напишем, что в рождество в Гудермесе было тихо.
– Спасибо. А теперь пойдемте смотреть на чеченский мир. Вот вам охрана – пять
бойцов.
* * *
Первый объект, который мы выбрали, – базар. На Кавказе он зеркало жизни. День
был как раз субботний.
Площадка базара ограничена высоким дощатым забором. Мы протиснулись в узенькую
калитку, напоминающую лаз, и оказались в... лабиринте. В проходе между прилавками
едва могли разойтись два человека. Теперь надо было идти только вперед. Повернуть
назад было невозможно, тебя уже подпирали. Свернешь в сторону – попадаешь в такой
же узкий проход, который неизвестно куда тебя вынесет. Все торговые места были
крытые и отгорожены друг от друга стенками, на устройство которых шло все, что
валяется под ногами: дощечки, картонки, куски рубероида, пластмасса, полиэтиленовая
пленка.
Базар был пышен. Торговали всем: мука – мешками, сахар – мешками, консервы – коробками,
как водится, китайское и турецкое шмотье, бутылки с газировкой будто свезены со
всего мира, мясо, рыба, план – перемолотая в порошок легкая наркотическая травка,
которую на Кавказе зовут “сухой коньяк”. Базар гудел, бормотал, торговался. В
вагончике с надписью “Лото” играли бородатые аксакалы. Денег на столах не было
видно, но с трудом верилось, что они играют на интерес.
Базар для Гудермеса стал ежедневным праздником. Оказывается, и в будние дни
он точно такой же. Здесь собирается весь город, и, кроме торговли, обсуждаются
свои дела. Мы идем вдоль прилавков и согласно инструкции, полученной от нашей
охраны, постоянно оглядываемся и следим, чтобы наши фотокоры не слишком-то увлекались.
Лабиринт базара мы преодолели с легким головокружением и оказались на площади,
сплошь забитой легковушками.
Для подобного райцентра в нашей полосе и такой вот базар, и такое количество
личного транспорта – роскошь. Что-то все это было не похоже на воюющий народ,
который терпит тяготы и лишения. А если к этому добавить, что он нигде не работает
и как минимум год не получает денег, то все покажется еще более странным.
* * *
Сам город насторожен. Он живет своей скрытой жизнью. Милиция здесь – инородное
тело. Она явно лишняя, по крайней мере нам так показалось. Горожане и милиция
мирно сосуществуют, но дают понять друг другу, что их отношения лишь внешне просты.
В прошлую чеченскую войну Гудермес отчаянно сопротивлялся, в эту – сдался без
боя. Во время щадящей зачистки обнаружили десятка два брошенных боевиками автоматов.
Все понимают, что это смешно. Оружие в городе есть, и его много. Есть и скрытые
базы вокруг города, но поиск их результатов, как правило, не дает.
Город, добровольно выбравший мир, вновь замелькал в рождественских военных
сводках вместе с городами Шали и Ар-гун. В последних шли ожесточенные бои.
Сообщалось и о боях в Гудермесе. Но потом Гудермес поминать прекратили. Пресс-служба
МВД попыталась объяснить, что ничего страшного не произошло. Обстреляна была лишь
колонна машин, отправившихся за водой для города. Боевики получили отпор.
Но вслед за этим разъяснением проскочила информация о том, что вылазками боевиков
руководили Хаттаб, Басаев, а гудермес-ской – Салман Радуев.
* * *
За эти годы мы успели хорошо запомнить бородача в характерных черных очках
на пол-лица. Салман Радуев. Это он берет на себя ответственность за все прошедшие
и будущие террористические акты. В сущности он объявил "священную войну"
России. В Гудермесе у Салмана Радуева свой интерес. Этот город стал для него родным.
Он здесь учился, долго жил, работал в комсомоле. Здесь он сколачивал из молодых
добровольцев первые вооруженные формирования – “Президентские береты”, присягнувшие
на верность Джохару Дудаеву. Из этих “беретов” потом был сформирован 6-й батальон
“Борз” (“Волк”) – спецподразделение, готовое выполнить любую задачу.
В декабре 1995 года Салман Радуев со своими боевиками занял Гудермес. Уже год,
как федеральные войска России устанавливали конституционный порядок в Чечне. Думали,
что вся смута идет из президентского дворца в Грозном. Но ни штурм города, ни
взятие бетонной высотки ничего не дали. На боевых картах “федералов” стало появляться
все больше и больше очагов сопротивления. Был в этом ряду и Гудермес. Штурмовать
его готовились большими силами. Но Радуев ушел из города, внезапно появился в
Кизляре (Дагестан) и захватил больницу. Продиктовав свои условия, с сотней заложников
погрузился в автобусы и отбыл в Чечню. Учуяв звериным нюхом о готовящейся засаде,
дал федералам бой под Первомайском и был таков.
Неужели этот хитрый и жестокий чеченский командир позарился лишь на колонну
автомашин и бездарно провел операцию? Что-то не похоже на него.
Кто знает, что значит Гудермес в планах Масхадова? Не очередная ли это западня,
которая должна сработать? Уж больно подозрителен мир в этом городе.
(окончание следует)
Вячеслав Федоров
Фото: Николая Нестеренко