В ЖИЗНИ БЫВАЕТ ТО, ЧТО БЫВАЕТ...

Журналистский блокнот двадцатилетней давности. На страничке пометка: "Встреча с Героем Советского Союза Сергеем Ивановичем Сафроновым". Он только что переехал в Горький на постоянное место жительства. Как он сам сказал: "Затосковал по родной земле". Сергей Иванович поселился рядом с заводом фрезерных станков, на котором работал перед войной. Здесь же он занимался в аэроклубе. Здесь стал летчиком.

Сергея Ивановича Сафронова иначе и не называли, как учитель Гагарина. В его доме было много реликвий, связанных с первым космонавтом. А вот эта фотография, которую вы видите, была самой памятной. Она сделана незадолго до гибели ученика — Юрия Гагарина.

Нет сегодня на земле и Сергея Ивановича Сафронова.

В своей книге “Дорога в космос” первый космонавт писал: “Мы знали, что человек познается в борьбе с препятствиями, и свою любовь и уважение к нашим первым наставникам в летном деле делили между Мартьяновым (летчик-инструктор. — В. Ф.) и командиром звена Героем Советского Союза Сергеем Ивановичем Сафроновым... На примерах своей биографии он стремился показать нам, будущим пилотам, как формируется советский человек и настоящий летчик. Слушали мы его внимательно: ведь перед нами советский ас, носитель славных традиций нашей боевой авиации. Он называл нас молодогвардейцами, много работал с нами, учил чистоте летного почерка”.

Благодарные слова ученика своему учителю.

— Сергей Иванович, а как у вас складывался путь в небо?

— Поначалу трудновато. Первый заход оказался неудачным. Я не прошел... по росту. Семь сантиметров не хватало. Ноги не доставали до самолетных педалей.

— Огорчились?

— А что тут огорчаться, я-то не виноват, так природа одарила. Но выход был — спорт. После работы бросался к турнику. По выходным днем обязательно переплывал Оку. Похлебал водички... Бегал, прыгал, играл в футбол, участвовал во всех заводских соревнованиях.

В те годы у каждого завода был свой аэроклуб. Во как жили! Так я там всю подсобную работу делал. И скоро у медкомиссии ко мне претензий не было. Но спорт не только закалил меня, он развил во мне упорство.

— А почему выбрали авиацию?

— Я был неоригинален. В тридцатые годы каждый хотел летать. Но для кого-то препятствием было здоровье, а кто-то потом понимал, что не за то дело взялся.

Помню, как в детстве у нашего села Пилекшева, что под Перевозом, сел на вынужденную посадку самолет. Единым духом все мальчики были на месте посадки. В селе говаривали, что аэропланами управляют железные люди. Смотрим, и точно: из кабины вылез летчик, весь блестящий и скрипучий. Я подошел и пощупал упругую кожу пальто. Он мне: “Что щупаешь, малец?” Смех тоже был человеческий. И рука, которой он погладил мою голову, была человеческая.

Наивно сейчас все это, но тогда я понял, что летчиком может быть обыкновенный человек.

— Тот летчик так и остался для вас безымянным?

— Да. Он стал символом, мечтой...

— А с именами как дальше было?

— Однажды к нам в аэроклуб приехал сам Валерий Павлович Чкалов. Он уже был знаменит, и мы зачарованно смотрели на него. Длинных речей он не говорил, а сразу предложил полетать с курсантами. В числе отобранных был и я. Слетали. Он меня похвалил, а на разборе полета разнес мое пилотирование в пух и прах. Как же, думаю, похвала и тут же разнос? Чкалов в полете заметил столько мелочей... Для уровня моей подготовки полет был нормальным, летчик говорил мне о будущем. И я тогда понял, что в авиации мелочей не бывает.

— Сергей Иванович, на фронт вы попали сразу?

— Нет, замучился рапорты писать. Я был инструктором в летном училище под Саратовом. Наши курсанты оперялись и улетали на фронт, а мы оставались и начинали все сначала. На наши рапорты начальство отвечало — ждите. Как-то раз я написал рапорт на имя Ворошилова и отправил простым письмом, бросив его в почтовый ящик.

Эта попытка закончилась разносом и выговором за неуставные действия. Рапорт был подан через голову начальства.

— И все-таки достучались...

— Мы поняли, что без хорошей замены нам на фронт не попасть, и подготовили толковых ребят.

На фронт я вылетел на самолете с бортовым номером 13. Видавшие виды летчики мне сказали: "Ну, Серега, если через десять вылетов не собьют, жить тебе до ста лет". И вот живу.

— Ваш боевой счет?

— 160 боевых вылетов. 65 воздушных боев. 24 сбитых самолета лично и четыре в групповых боях. Дважды ранен, дважды контужен. Пролетел с боями от Сталинграда до Прибалтики. Поднимался по боевой тревоге и после Дня Победы.

— Что же после войны?

— Она мне здоровья не прибавила, и я был списан из военной авиации. Жить обосновался в Саратове. Что, думаю, делать? Пошел в местный аэроклуб, и меня приняли на работу.

— Сергей Иванович, давайте немного поторопим события. Где вы узнали о полете Гагарина, в аэроклубе?

— Нет. В этот день я был в командировке. К середине дня какой-то шум. Говорят, кто-то в космос полетел. Никто толком ничего не знает. Тогда же телевизоры редкостью были, да и радио не везде имелось. Так до конца дня и не выяснил ничего. Приезжаю домой. Узнаю имя космонавта — Юрий Гагарин. У нас же курсант был Юрий Гагарин. Не он ли? Высчитываю — вроде молод. Совпадение, а сам уже в аэроклуб еду. Тут все в сборе. Ликование. Наш Юрка! Звонки: не забыли своего курсанта? Нет, не забыли...

— Сергей Иванович, признайтесь, вы легко вспомнили своего курсанта или с трудом?

— Вы знаете, бывает так: проходят группы курсантов, которые забываешь, и вдруг формируется такая группа, что потом всех помнишь. Учителя в школе это хорошо знают.

Так вот группа, куда входил Гагарин, была очень яркой. Я помню: мы ее с трудом сформировали. Послевоенные мальчишки были слабенькими, и медики “резали” всех безбожно. Как командиру звена, мне полагалось знать всех курсантов по имени и отчеству. А поскольку Саратов был небольшим городом, то многих наших мальчишек я наблюдал на улицах и в тех учебных заведениях, в которых они учились.

Кроме того мне полагалось сделать с каждым курсантом шесть десятков обязательных вылетов в зону пилотирования. В полетной книжке Юрия Гагарина, которая сейчас хранится в музее, шестьдесят моих росписей и проставленных оценок, большинство из которых “отл.”.

Я не скажу, что Юрий мне запомнился больше остальных. У нас был хороший парень Миша Соколов. Он был отчислен из аэроклуба за воздушное хулиганство: после удачного полета с радости позволил себе лишний раз крутануть самолет. Плакал парень, просил простить... Мы были неумолимы. Позже, когда он стал авиационным инженером, то подарил мне фотографию и сказал, что он бы поступил точно так же. Значит, не в обиде на нас.

Толя Овчаров тоже стал летчиком...

Это были парни с характером, упорством... Юра Гагарин отличался мягкостью. Возможно, общение с этими ребятами его закалило.

У Юры были огромные потенциальные возможности, которые проявились позднее. А в аэроклубе он был не особенно заметен: легкий, веселый парень, вперед не лез и сзади не оставался, но и в середине не был.

— Как же так?

— А вот так получалось. Он не ходил в отличниках, и в то же время у него не было плохих оценок. Были ребята, которые летали лучше его, но он быстро их догонял. Корреспондентам молодежной газеты мы давали совсем другие кандидатуры, а они снимали и писали о Гагарине. Как вот это получается, не знаю. Он всегда чем-то притягивал. Он даже замечания выслушивал с радостью.

Вы поймите, я его нахваливаю не потому, что так сейчас надо. Летчики аэроклуба должны были хорошо знать характеры курсантов. Одного нужно было поругать, чтобы он мобилизовался, а другого за это же похвалить, чтобы он поверил в свои силы. Помню, мне всегда хотелось приобнять Юрия: уж больно он был открытый.

— И что, у него никогда не было трудностей?

— Да сколько угодно! Он ведь учился и в аэроклубе, и в техникуме. Совмещать две серьезные учебы было трудно. Ему надо было диплом защищать, а у нас полеты. Спрашиваю летчика-инструктора: “Сумеет ли Гагарин догнать остальных?” И слышу в ответ: “А он уже догнал”. Оказывается они с инструктором давно продумали, как выйти из этого положения, и "прихватили" десяток лишних полетов.

Мы отпускали Гагарина на месяц, а вернулся он через две недели. Подначиваю его: мол, одни тройки в дипломе. А он его смело показывает. Там все пятерки и лишь одна четверка по психологии. Зачем тогда этот предмет в техникуме был, не знаю.

История этой четверки имеет продолжение. В авиации существует правило: не вышло что-то сейчас, сделай так, чтобы вышло, сколько бы времени и сил это ни потребовало. Четверку по психологии Гагарин не забыл. Позднее он в соавторстве с одним космическим психологом написал книгу: "Психология и космос".

— Сергей Иванович, как вы думаете, почему именно Гагарин стал первым космонавтом Земли?

— Это, конечно, счастливая случайность. Но он был к ней готов.

Вот смотрите. Летное училище он окончил с отличием и имел право выбирать место службы. Он лейтенант, молодой летчик... Одно дело летать на аэродроме в училище, и другое — в летной части. Для накопления опыта он мог бы выбрать место службы полегче, а он выбирает Север, где погода может меняться каждый час.

Когда набирали отряд космонавтов, то поставили условие: брать летчиков с Севера и других "трудных" мест службы. Гагарин оказался именно в таком месте службы.

— Случай, совпадение...

— Это для постороннего человека. Мир авиации тесен. Начальником нашего аэроклуба был Григорий Кириллович Денисенко. Он часто рассказывал курсантам о войне. А служил он под командованием Героя Советского Союза Николая Петровича Каманина — легендарного летчика, вызволившего со льдины челюскинцев. Каманин позже станет командиром Гагарина в отряде космонавтов.

В этом отряде Юрий встретится с еще одним человеком, которого уже знал заочно — с Георгием Тимофеевичем Береговым. Это был сослуживец нашего начальника аэроклуба. Они в один день стали Героями Советского Союза.

— Сергей Иванович, сколько раз вы встречались с Юрием Гагариным после его полета?

— Как только он приезжал в Саратов, то каждый раз. Но это были официальные встречи. Юрия все время куда-то звали, чем-то награждали... Каждый раз мы с ним фотографировались. Толком поговорить не удавалось. Но я чувствовал, что он не ограничится одним полетом в космос. Прямо я его об этом не спрашивал, но кое-что  по авиационным каналам просачивалось. Иногда Гагарин надолго исчезал из поля зрения. Говорили, что он тренируется. Так и было. Он ведь был дублером космонавта Владимира Комарова, который, как известно, погиб, возвращаясь из полета. Возможно, погиб бы и Гагарин, замени он Комарова. Сигнал предостережения был дан, но Гагарин его не принял.

— Это был какой-то рок, как вы считаете?

— А вот это уже не моя компетенция. Я не гадалка. В жизни бывает то, что бывает.

Вячеслав Федоров

Март 1981 года.

На снимках:

1. Юрий Гагарин и его учитель по аэроклубу Герой Советского Союза Сергей Иванович Сафронов.
2. Саратовский аэроклуб. Группа курсантов, среди которых и Юрий Гагарин.
3. Юрий Гагарин – почетный гость техникума. Январь 1965 года.