ВОРОТА ВОЙНЫ
(Часть III)
22 июня. Вечер
Студия “Союзкинохроника” решила снять фильм об одном мирном дне страны. Кинооператоры
разъехались в разные концы Советского Союза. Прибыл оператор и в Брестскую крепость.
Он задумал снять отдых солдат в воскресный день.
В первые же минуты войны он был убит.
И все же о боях в крепости сохранилось много кино- и фотодокументов. Хроника
эта трофейная.
Гитлеровские фронтовые кинооператоры появились у крепости сразу же за войсками.
Сценарий их съемок был стандартным и проверенным в Европе. Там фильмы им удавались.
Еще сушилась пленка, а фашистским генералам уже вручали ключи от городов, земель,
целых стран.
Крепость в Бресте должна была стать началом покорения огромной страны. Ползая
в пыли у каменных стен, они ждали эффектных кадров. Пропагандистский фильм должны
были отснять в один день.
Но вечерело, а заключительных кадров не было. Сняты развалины, разрывы бомб
и снарядов, пикирующие бомбардировщики, раненые и контуженные пленные, убитые
красноармейцы, трофеи - правда, это было всего лишь стрелковое оружие.
Нужны были знамена дивизий и полков, которые не успели покинуть цитадель, или
— на худой конец —белые флаги капитуляции. Ни того ни другого не было.
Они еще не знают, что заключительных кадров так и не будет. Ни одно воинское
знамя не попадет в их руки. Не выйдет победный фильм на экраны рейха. Все кадры
снятой хроники разрежут на куски и включат в разные киножурналы.
Трижды армейское командование будет докладывать Гитлеру о падении крепости
- 24, 27 и 29 июня. Гитлер отчитает своих генералов за неточные доклады — быть
может, это будет его первый гнев в долгой войне.
Гитлер запомнит Брест. В августе 1941 года, когда здесь наступит затишье, он
решит проверить слова генералов и своими глазами увидеть “мощный узел сопротивления
русских”. Он приедет сюда не один, а захватит своего итальянского друга Муссолини.
Это и будет запоздавший финал несостоявшегося первого победного фильма. Гитлер
и Муссолини идут мимо искореженной боевой техники, осматривают разбитые стены
цитадели. По всему видно, Гитлер доволен и наконец-то поверил своим генералам.
Довольны и генералы - им удалось заморочить голову обожаемому фюреру. Все эти
разбитые дальнобойные орудия, танки и бронемашины свезли к крепости отовсюду.
Ничего из того, что они показали Гитлеру, в цитадели не было. Невинный обман прошел
и запечатлен на пленку. Гитлер верил только в железо, в железных людей он не верил...
К вечеру 22 июня наступила жуткая тишина. Оставшиеся в живых защитники помнили
ее. Это была страшная тишина, страшнее дневного ада. Радисты пытались найти в
эфире родные голоса. Крепость ждала приказа, понимая, что силы могут иссякнуть,
ждала помощи. Но эфир был наводнен немецкой речью. И канонады фронта не слышно.
Крепость превращалась в маленький островок посреди огромного моря неведения
и войны.
В первый день Бог не снизошел до завоевателей. Вчерашний молебен оказался напрасным.
Надо было считать потери. Все штурмовые отряды и группы, сумевшие прорваться в
крепость, получили приказ на отход. Они отойдут за обводной канал, вновь почти
до самой границы. У кинохроникеров будет последний шанс - утро следующего дня.
В крепость решено послать парламентера.
Забежим вперед и прочтем вот эти строки:
“...В крепость пришел гитлеровский парламентер. Мне было приказано замаскироваться
с ручным пулеметом возле места переговоров. Я видел, как фашистский офицер подошел
к начальнику нашей заставы лейтенанту Кижеватову и протянул ему руку. Наш командир
своей руки врагу не подал, отказался вести с ним переговоры.
- Разве вы не хотите спасти себя? - стоял на своем фашист. - Если вы назовете
себя, наше командование сохранит жизнь вам и вашей семье.
Кижеватов оборвал парламентера, бросил ему в лицо:
- Уж лучше погибнуть от собственной пули!
Уходя, парламентер сказал:
- Если ваши люди пожелают прекратить бессмысленную оборону, в четыре часа дня
поднимите белый флаг — то мы пришлем солдата, который покажет, куда вам направиться.
Кижеватов собрал всех, кого можно было, и рассказал о визите парламентера.
Мы решили сражаться до последней капли крови. Других мнений не было" (Пулеметчик
Г. Еремеев).
И вновь тщетно ждали гитлеровские кинохроникеры финальных кадров, наводя на
руины длиннофокусные объективы. Белого флага не было.
Советские летчики, возвращаясь с бомбежки, примут бортовыми рациями своих самолетов
слабый голос. Какой-то радист открытым текстом посылал в эфир:
“Я крепость. Я крепость. Ведем бой...”
Десятки штурмов выдержит крепость, перемолотая бомбежками.
Больше месяца будут сражаться защитники цитадели. Больше месяца над Мухавцом
и Бугом будет повторяться первый день войны.
...Коротка летняя ночь. Она даже не успевает остынуть. Смотрю на часы - 4.15.
Рассветы здесь задерживаются, зато солнце держится до полуночи. Над притихшей
рекой туман. Ветерок загоняет его в крепость. Он просачивается через провалы,
обтекает развалины. Неожиданно вздрагиваю — показалось, что туман пахнет дымом.
В высоких осокорях проснулась кукушка. Раз, два, три, пять, десять, пятнадцать,
двадцать, двадцать пять...
Вячеслав Федоров
На снимках:
- Память о защитниках Брестской крепости будет жить вечно.
