ЭХ, ДОРОГИ!..
(Часть I)
Мой собеседник – человек судьбы необычной, хотя профессия у него была самая
ходовая – шофер.
Александр Николаевич Бучин – старый московский водитель, помнящий столицу,
когда автомобиль в ней был роскошью.
А необычность его судьбы в том, что довелось ему почти всю войну быть личным
шофером прославленного полководца Георгия Константиновича Жукова.
В дарственной надписи на своей книге “Воспоминания и размышления” маршал
написал: “Уважаемому Александру Николаевичу Бучину – моему лучшему шоферу, безупречно
прошедшему со мной все дороги фронтов Великой Отечественной войны. Г. Жуков, 15
сентября 1970 г.”.
Александр Николаевич в долгу перед маршалом не остался и тоже написал книгу
– “170 000 километров с Г. К. Жуковым”.
Но дарить ее уже было некому.
О фронтовых дорогах, о судьбе, о маршале Жукове и о жизни мы и говорили
с Александром Николаевичем БУЧИНЫМ.
Судьбу решил... мотоцикл
– Александр Николаевич, как правило, шоферы – народ молчаливый, но уж если
их разговоришь...
– Вы правильно заметили: шоферы – народ не особо разговорчивый. Это от профессии
идет. На тех дорогах, по которым нам приходилось ездить, не поговоришь. Только
вперед и смотри. Отвлекся – и яма твоя.
У нас на сегодняшний день дело пенсионное, можно и поговорить.
– Тогда немного биографии. С чего у вас началось пристрастие к “баранке”?
– Я автомобилист потомственный. Мой отец, Николай Борисович Бучин, в самом
начале XX века попал в Германию, где год изучал автодело. Потом он работал с автомобилями
в Москве. А было их в то время 148 штук на всю Россию.
К тому же отец “заразился” автоспортом. Позже он еще год работал во Франции
на фирме “Пежо” и участвовал в автогонках.
– Значит, на ваш выбор повлиял отец?
– Он на меня не давил, но уже в 12 лет я мог завести машину и проехать на ней
по двору. А мечтал я, как и все мальчишки в то время, стать летчиком-истребителем.
Человек в кожаном реглане и летном шлеме на голове смотрел тогда со всех плакатов.
Медкомиссию я прошел, а вот с образованием у меня еще было слабовато, и меня не
взяли. Я считал, что без авиации мне не жить, и устроился на аэродром подвозить
горючее. Попутно занялся мотоспортом. Мотоцикл и решил мою судьбу. А вскоре меня
пригласили работать в ГОН – гараж особого назначения. Туда требовались молодые
и опытные...
– Что же было особенного в вашей работе?
– В моих характеристиках тех лет написано: “Машину знает, любит, не болтлив”.
Последнее слово имело ключевое значение. Я был водителем одной из машин охраны
начальника Генерального штаба. Задача моя была такова:
следовать за головной машиной на возможно близком расстоянии. При этом не подпирать,
не мешать, не отставать, не отвлекайся. А если учесть, что асфальтированные дороги
были только в городах... Представьте, каково было ездить по полигонам в шлейфе
пыли. За день так выматывался... Но успевал и на танцы бегать, и женихаться. А
вот тут меня подстерегала главная опасность. Если бы я сболтнул лишнего о своей
работе... Тогда не только места, но и свободы бы лишился.
“Повезешь самого!..”
– Война для вас началась...
– В конце 1939 года. Это была война с Финляндией. Я возил командира дивизии.
По фронту ездили на грузовике ЗИС-133, чтобы внимание не привлекать. В тылу на
"эмки" пересаживались.
Суматошная была война. Потери наши войска несли огромные. Мне порой казалось,
что мой комдив не знал, что ему и делать. Тогда я понимал все интуитивно, но потом
сравнил свои ощущения с публикациями историков. Многое совпало.
– Это был ваш первый военный опыт. Что вы поняли тогда?
– Я понял, что не имею права бояться. Меня хлопнут – потеря невелика, а вот
жизнь командира – это жизнь тысяч солдат, это жизнь фронта. В пути я и шофер,
и разведчик, и адъютант, если надо, и первую помощь мог оказать. Ко второй своей
войне я подошел подготовленным психологически.
– 22 июня 1941 года...
– В этот день должно было состояться первенство Москвы по мотокроссу. Утром приехал
посыльный с приказом – прибыть в гараж. Там я узнал, что война. Меня назначили
в охранение генерала армии. Этим генералом оказался Георгий Константинович Жуков.
Задача привычная: держать “хвоста” – вести машину сопровождения с охраной.
– Александр Николаевич, вы написали книгу “170 000 километров с Г. К. Жуковым”.
– Да, случилось такое. Меня на это журналисты подбили. Я писать не мастак,
так все на диктофон наговаривал, а потом один историк все литературно обработал.
Поначалу я сопротивлялся: какой из меня тактик и стратег, что я в военных операциях
смыслю? Убедили, сказали, чтобы я о Жукове как о человеке вспомнил. Ну, думаю,
это можно.
–170 000 километров – это четыре кругосветных путешествия.
– А тут можно по-разному считать. На фронте больше полета километров в час
редко ездили. Значит, мы с маршалом провели вместе 3400 часов, или 140 суток.
– Но личным водителем Жукова вы стали не сразу. Как это случилось?
– Начало сентября 1941 года. Калининский фронт. Погода дрянь – ветер, дождь,
скользкая глина. Машины заносит. Вдруг вижу – вездеход Жукова летит в кювет. Остановились.
Попытались вытолкнуть машину. Не удается. Ко мне бежит начальник охраны Бедов:
“Выручай! Ты же гонщик!”. Сажусь за руль застрявшего вездехода, включаю передний
мост. Продергиваю вперед-назад, чувствую – сцепление с грунтом есть. Машину не
рву, ползу. Жуков стоял на обочине и не просронил не слова.
Через пару дней с порученцем Жукова генералом Кокаревым мы поехали на передовую.
Дорога шла через лес. Вдруг слышим: впереди пальба. Выскакиваем на полосу, а там
солдаты мечутся. Сверху их “мессер” свинцом поливает. Смертоубийство. Я – задний
ход и в кусты машину загнал. Успел среагировать, а не то стал бы мишенью.
Когда вернулись в штаб, Кокарев, видимо, доложил о происшествии. Результат
для меня оказался неожиданным. Поутру начальник охраны вызвал меня и сказал: “Повезешь
самого...”
Так все и началось.
“Ну, ты и артист!..”
– Мы еще вернемся к военным дорогам, но хотелось бы забежать вперед. На
каких машинах передвигался Георгий Константинович?
– Начали мы с вездехода ГАЗ-61. Эта машина начала выходить на Горьковском автозаводе
перед самой войной. Первым делом снабдили этими вездеходами армию. На ГАЗ-61 ездил
весь высший генералитет. Кузов у машины был от “эмки”, так что и представительство
было, и дороги не пугали.
Жалко, что не хватило времени довести ее до ума, а то бы ездить нам на ней
всю войну. Зимой в машине было холодно, а летом жарко. Печку нам заменяли тулупы
и валенки. Тут уж не до комфорта: в тесноте, да не в обиде. Летом у машины можно
было открыть верхнюю часть кузова, но тогда вся пыль наша. Иногда маршала, пока
он не отряхнется, и не узнавали.
Вот по этим причинам я и стал присматриваться к другим машинам.
Как–то в одном гараже среди машин бывшего германского посольства углядел я
семиместный вездеход марки “хорьх”. Мотор в 160 лошадок, отопление, антиобледенитель
лобового и заднего стекол, все колеса ведущие. Окончательно меня добило то, что
по бокам “хорьха” были вспомогательные колеса, которые принимали на себя вес машины
при движении по пересеченной местности. На этой машине возил я Георгия Константиновича
последующие два военных года. Когда машина выслужила свой срок, ее списали. Заменили
“виллисом”. Но он был неустойчивый и тряский. По Румынии мы ездили на “студебеккере”,
а по Москве на “паккарде”.
Затем в ГОНе мне показали трофейный “мерседес”. Вот это была чудо-машина: легкая
в управлении, несмотря на 5,5 тонны веса, устойчивая. Что удивляло: ее делали
в годы войны, когда, казалось бы, все должно было работать на фронт.
На подписание капитуляции Жуков поехал на “паккарде”. Он сам назвал машину.
– А Георгий Константинович умел водить автомобиль?
– Может, и умел, но надобности в этом не было. К тому же людям такого ранга
было настрого запрещено садиться за руль. Запрещение принималось на уровне правительства.
Он и так нарушал запрет, садясь рядом с водителем. На этом месте должна была сидеть
охрана.
Жуков всегда ехал молча, о чем-то думал, иногда дремал, если дорога позволяла.
Георгий Константинович был человеком азартным. Он любил быструю езду, но без
лихачеств. Я всегда чувствовал, как он следит за мной, когда мне приходилось брать
препятствие или выходить из трудной ситуации.
Однажды мы подъехали к реке. Мост был взорван. Объезд далеко. Время поджимает.
На глаз прикидываю, можно ли форсировать реку своим ходом. Тихонько опускаю передок
ГАЗ-61 в воду, включаю первую передачу, даю обороты побольше – и вперед! Такой
кавалерийский рывок получился. Жуков ухмыльнулся и одарил меня фразой, которая
и потом, была для меня как награда: “Ну, ты артист, Александр Николаевич!”
– И что, Георгий Константинович вас ни разу не ругал?
– Если бы он мною был недоволен, то меня бы вмиг сменили.
Всего один раз я получил от маршала нагоняй. Поленился я как-то вечером в мотор
заглянуть. Устал, спать тянуло. Наутро на совещание ехать, а мотор и заглох. Неисправность
я быстро устранил. Сажусь на место, а краем глаза вижу – маршал зол. Когда поехали,
он сквозь зубы проговорил: “Погоны надел и за машиной перестал следить”. (Я только
что получил лейтенантские погоны). Опоздали мы на совещание на пять минут. Больше
никогда такое не повторялось.
(продолжение следует)
Вячеслав Федоров
На снимках:
- Таким был фронтовой водитель Александр Николаевич Бучин.
- Гонки на мотоциклах были его любимым занятием. На его счету несколько всесоюзных
рекордов.
- А этот снимок остался от отца Николая Борисовича Бучина. Он был одним из первых
московских шоферов. Фото из архива А.Н. Бучина.
