Дисбат

30 июня 2002 года Президент РФ подписал Указ № 671 об изменениях в общевойсковых уставах. “Правке” подверглись пункты, касающиеся административных наказаний. С 1 июля, одновременно с новым УПК, “обновленный устав вступил в силу. Армейские гауптвахты, в тот же день опустели. Потому что отбывающие наказания военнослужащие, если руководствоваться Уголовно-процессуальным и административным кодексами 2002 года, находились там незаконно.

Обыватель заволновался: как же быть с армейскими зонами — дисциплинарными батальонами. Не особо искушенные в юриспруденции люди решили было, что и им пришел конец. Кто-то обрадовался предстоящей скорой встречи со своими родственниками, у кого-то проснулась генетическая память об ужасном лете 53 года...

Но ничуть не бывало. Дисциплинарный батальон — это и армия и зона “в одном флаконе”. Потому он живет и развивается по Уголовно-исполнительному кодексу. Который изменениям не подвергался.

Добро пожаловать в новую жизнь

Сегодня осужденные объединены в пять рот, которые отличаются друг от друга по степени режимности. В зависимости от “тяжести” уголовных статей и личностных психологических характеристик. Дабы исключить возникновение землячеств и иных неформальных объединений (в текущих за собой, как правило, неповиновение командованию), вновь прибывшие этапы “разбивают” по разным ротам. С таким условием, чтобы за время нахождения в дисбате никто из осужденных никогда не пересекался со знакомцами по СИЗО. 48 процентов военнослужащих до суда содержатся в следственных изоляторах, где успевают нахвататься областной романтики. И по прибытию в часть начинают “ломать пальцы”: “сейчас кого-нибудь порешу и пойду на настоящую зону”. Гонору хватает, “а” — славянам — на тридцать минут, “б” — горцам — от суток до трех. Это те, кто перед армией спустился с гор и нечаянно был отловлен милицией и направлен в войска. Удлинение срока исправления до трех суток объясняется незнанием русского языка и образа жизни. Но по прошествию 72 часов “дети гор” говорят на языке Пушкина, как на родном и образ мышления у них не отличен от какого-нибудь рязанского Вани. Воистину становится крылатой фраза, которую, когда-то, по большому похмелью изрек, ныне безвестный старшина: “Ничто так не облегчает жизнь, как дисциплина...”

Авторитет Саня Черняга

Попытки установить в дисбате неофициальную, но “авторитетную” среди сидельцев должность “смотрящего” раз от раза случаются. Командование, видя такое положение вещей, и зная его возглавить. Сегодня на авторитетный (без кавычек) пост председателя совета общественности избирается только всеми уважаемый, имеющий влияние на всех сиделец. Сегодня эту престижную выборную должность занимает Саня Черняга. В недавнем прошлом сержант-пограничник, зачем-то переколотивший ползаставы. Позади у него семь месяцев заключения, впереди еще пять, в лучшем случае. Если случится УДО (уголовно-досрочное освобождение).

На тюремном арго Мулинский дисбат называют “красной зоной”. Власть там находится в руках администрации. Труднее всего приходится в Ростове, в силу непосредственной близости от беспокойных предгорий Кавказа. И в Мулино основной “движущей” силой бунтующих осужденных являются выходцы с кавказских предгорий: из Дагестана, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Чечни. Где появляется более одного представителя этих маленьких ну очень гордых народов — жди беды: начинает тлеть костер бузотерства. Подчиняясь своей природе, они пытаются навязать остальным осужденным свое главенство. Дни летят в неустанной борьбе.

В некоторых случаях на помощь призываются представителей различных религиозных конфессий. Кого только не видели стены дисбата: от традиционных, для наших мест попов и мулл, до свидетелей Йеговы и адвентистов Седьмого дня. Даже как-то кришнаиты под звук своих там-тамов пытались завернуть на КПП батальона.

Трудотерапия и "диетопитание"

Батальонный распорядок дня здорово способствует дисциплине.

Подъем — в 6 утра, несколько контрольных построений, с обязательным медицинским осмотром (учитываются все появившиеся за ночь синяки, шишки, царапины), затем завтрак. До обеда — методичное (до введения в транс) изучение Устава, строевая (до стесывания подметок) подготовка, физическое (до полного изумления) обучения. Затем — короткий перерыв для приема пищи. Вторая половина дня отведена для трудотерапии в батальонных производственных цехах. Правда, разнообразием выпускаемой продукции осужденные никого не балуют: гнут вешалки, да льют бетонные блоки. Труд у них исправительной-тяжелый.

Солдатики-аграрии обихаживают теплицы, бесконвойники, посредством мотыги культивируют на полях кабачки и баклажаны. Все взращенное попадает на солдатский стол и служит весомым витаминным приваром к арестантскому столу. Который скудным никак не назовешь. Свежие овощи, фрукты, мясо, рыба. И все это ежедневно, да по несколько раз в день. Огорчает лишь одно: все это пиршество происходит за высокими бетонными стенами овитыми колючей проволокой.

Но и этих маленьких человеческих радостей определенные лишаются, нарушив хоть на йоту строжайший дисциплинарный порядок. “Пролетчиков” ожидает батальонная гауптвахта — аналог зоновского ШИЗО. Вот уже она не будет пустовать после президентского Указа. Жизнь в дисбате, как сказано было выше, регламентируется Уголовно-исправительным кодексом.

Любители оспорить приказ, переиначить Устав на свой лад рискуют 30 суток провести в одиночке. Еще недавно арестанты переходили на “губе” на “диетпитание”: день вкушали хлеб с водой, день отъедались нормальной (по меркам дисбата) пищей. Сегодня, согласно 302 приказу МО, подобное наказание исключено из практики дисциплинарного батальона.  Как исключены дубинки — “демократизаторы” из арсенала солдат роты охраны.

"Сыны полка"

Вообще многое переменилось за последние годы в дисбате. В июне текущего года, кого-то из офицеров занесла военная судьба в Нижний, и, зачем-то на Мытный рынок. Пересекся он там с Володькой и Андрюхой, криминальными тинейджерами, четырнадцати лет отроду. Оба подростка не первый год питались  с Мытного рынка. Где-то подворовывая, кого-то избивая.

Не раз становились клиентами приемника — распределителя. Чем-то тронули дети офицерскую душу. Прозрев все условности военный сгреб в охапку подростков и привез в часть. Своим поступком удивив, даже видавшего, почти все в жизни, комбата. Полковник не долго думая, своим приказом, зачислил Волоху и Дрюшю в штат батальона, на должность сынов. Новым бойцам пошили форму, сточали обувку, поставили на усиленное (пять раз в день) довольствие. Через две недели рожицы мальчишек округлились.

Теперь офицерская часть батальона с... ужасом ждут реакции  Московского командования, пряча мальчишек по углам от заезжих журналистов. Ведь никакими приказами Министерства обороны не предусмотрено человеческое отношение военных к подрастающему поколению. А пока неформальным воспитанием пацанов занимается двенадцатилетняя дочь замполита...

Гвозди в желудке

За заботами о подростках, офицеры не забывают и о своих обязанностях по приему родственников (родителей, жен) осужденных. Каждому отбывающему наказание по закону положено одно (в квартал) долгосрочное свидание (трое суток). Для подобных встреч на территории части имеется гостиница. Счет же письмам и посылкам (любой грузовместимости) никто не ведет. Не было лишь бы недозволенных вложений: наркотиков, спиртного, оружия, литературы эротического содержания. Последнее — не менее опасное прегрешение в коллективе состоящим сплошь из одних мужиков. Раз от раза в батальоне регистрируются случаи гомосексуальных унижений.

Предел мечтаний любого осужденного — оказаться в батальонной больничке на максимально длительный срок. По возможности с пустячным заболеванием. Но не всем это удается. В прошлом году, рядовой Н., ради того, чтобы насладиться медицинским покоем скушал ... 181 гвоздь, общим весом 1,5 кг... Слава Богу до летального исхода дело не дошло.

А ведь рядом с Н. всегда находилась охрана.

Но, видно и охрана и законы существуют лишь для того, чтобы их можно было  с различной долей успеха преодолевать.

С тату в баню

В батальоне регулярно проводятся личные осмотры осужденных и тотальный досмотр вещей. Но каждый новый приносит массу сюрпризов. Склад — музей дисбата еженедельно пополняется новыми экспонатами. Среди поступлений: хлебные четки, самодельные карты, рулоны туалетной бумаги с денежными вложениями, агрегаты для плавки пластмассы, заточки, ножи-“бабочки”, шашлыки для нанесения татуировок. Хит сезона — громадный электромотор. Его, один умелец из сидельцев, приспособил для татуажа. Мотор-то и двумя руками не поднять, а батальонный левша даже  с неким изяществом наносил тату на тела осужденных. Офицеры до сих пор находятся в недоумении: каким образом это ему удавалось. Кто-то отчаянно предположил: клиент, мол, сам бегал вокруг электромотора, по контуру предполагаемой татуировки.

Вообще-то развлекаются дисбатовцы как могут, а точнее, как им позволяют. Культурно-массовые мероприятия в будние дни ограничены часом солдатского письма и обязательным просмотром  программы “Время”. В выходные осужденные организованно посещают батальонный клуб. Политически перевоспитываются на примерах героев 50-х годов.

Ну, а Святой (именно с большой буквы) день в дисбате — баня. К ней готовятся загодя, сразу же по завершению предыдущей. С ней связаны мечты о новых портянках, о жесткой мочалке и о расслабляющей шайке с горячей водой. В особом почете — “гражданское” мыло, лучше с ароматом интимного отдыха. Но и в этот священный день осужденных не дают забыть, кто они и где находятся. Перед омовением — обязательная проверка на наличие синяков и ссадин. И горе тому, кто не найдет свидетелей своего конфуза, когда он шлепнулся, ударился. Дознаватель душу вытрясет из бедолаги, но узнает, где тот получил гематому.

Из конвоя в Косово

Особняком стоят отношения между постоянным (охрана) составом и переменным (осужденные). Вне службы их вообще нет. И тем и другим под страхом незваных кар запрещено контактировать друг с другом. В спецроту, с недавних пор, призывают молодых людей из близлежащих населенных пунктов: Нижнего Новгорода, Дзержинска, Гороховца. Военнослужащие призванные из этих городов имеют возможность на выходные отправляться домой и хоть немного сбросить накопившееся за неделю напряжение.

А с прошлого года появился новый не жалованный стимул бдить службу еще более рьяно. Командование батальона “продавнего” в МО несколько вакантных мест для своих солдат в миротворческом контингенте российских войск в Косово. Теперь по завершению службы лучшие бойцы заключают контракт на два года, с оплатой 900 долларов в месяц, и отравляются в бывшую Югославию.

...Но все же настоящий дисбат начинается за двойными стенами, обвитыми спиралью Бруно; за контрольно-следовой полосой, усиленной электронными машинами “Ночь” и “Георгин”, там, где на человеческой жизни перекрещаются лучи тревожных прожекторов. Там, где под злобный лай сторожевых псов по кличке Фидель и Круз постигают строевое мастерство “оловянные” солдатики, выряженные в форму 50-х годов, там, где основной движущей силой жизни является листок отрывного календаря, с каждым своим ожиданием приближающим желанный миг встречи с волей...

Юрий ЯНДАЕВ

Фото Александра ВОЛОЖАНИНА