МЫ НАУЧИЛИСЬ ЖИТЬ В ДВУХ ЭПОХАХ

(Часть II)

- Мы уже коснулись темы продолжения традиций, изучения истории - давайте вернемся к ней.

Владиславлев: Я бы сказал, что мы изучаем историю на своей собственной шкуре. Мы либо доказываем истину, либо опровергаем все домыслы, легенды и мифы, придуманные впоследствии историками, литераторами, а то даже и мемуаристами. Мы на своем опыте видим, что было тогда, а чего быть просто не могло.

Один из таких примеров - рассказы про двадцать кавалерийских атак за день и двухчасовые рубки. Это немыслимо! Так называемый кавалерийский бой может длиться самое большее 15 минут. А когда мы были на историческом празднике при Ватерлоо, то убедились, что больше пяти атак - хороших, по-настоящему действительных атак - человек физически выдержать не может. Тут уже руки буквально отваливаются, их сводит судорога...

Заборсин: Можно ли описывать в книге сражение, кавалерийскую атаку, если не знаешь, с какой стороны к коню подойти? Можно ли рассказывать про великую бородинскую ночь - с комарами и дымом, когда ты ни разу не побывал там на нашем бивуаке? В наших рядах не случайно много людей творческих, которые стремятся сами прожить то, что некогда прожили герои их произведений.

- Уверен, что про "кавалерист-девицу" Надежду Дурову никто и никогда не напишет лучше, чем написала Алла Бегунова - автор книги "С любовью, верой и отвагой" и основатель одного из первых кавалерийских военно-исторических клубов...

Беспалов: Все знают суворовское: "Пуля - дура, штык - молодец". А почему? Откуда этот вывод? 25 сентября 1999 года мы воспроизвели штурм Чертова моста - день в день, при той самой погоде, какая была 200 лет тому назад: сильнейший туман и дождь. После четырех выстрелов кремневое ружье уже не могло стрелять. Вся надежда оставалась на штык.

Тогда же мы убедились, что павловские мундиры - одни из самых лучших мундиров Русской армии. Кстати, Павел Петрович специально ввел для солдат кацавейки под мундиры - чтобы они не мерзли в караулах. В 1800 году ввел шинель, которую до сих пор носят! Он, вопреки утверждениям, заботился о солдате! Поэтому когда императора убили, то офицеры радовались, потому что их заставляли нести службу, а солдаты плакали, говорили, что другого такого царя уже не будет.

Владиславлев: Кстати, знаменитый Павловский вахтпарад, который так жутко не любят историки, сохранился до сего времени, только называется по-другому - развод караула! Всего лишь! А ведь как его обхаяли - просто немыслимо!

Беспалов: А граф Аракчеев, о котором столько негативного говорят?! Он же был великолепным организатором русской артиллерии - Аракчеевская артиллерия достойно себя показала во всех войнах вплоть до Крымской.

Щербаков: Ну о деятельности и значении Аракчеева у меня свое мнение - хотя бы потому, что, когда на Урале было изготовлено стальное орудие с нарезным стволом, он лично объяснил государю, что такого в принципе быть не должно, - и это опередившее свое время изобретение было забыто...

Впрочем, мы начали сползать в профессиональные споры.

- Согласен, хотя все это тоже очень интересно и свидетельствует об уровне ваших знаний... Но вот что объясните - чем конные клубы отличаются от пеших?

Уланович: Если человек серьезно занимается историей, то не вижу особой разницы - в кавалерии он, в артиллерии или в пехоте. От каждого зависит, сколько он на то добровольно труда потратит. В принципе пехотинцу нужны только ружье и мундир. Но хорошим пехотинцем он будет лишь тогда, если он экзерциции хорошо выполняет и офицер для него указ...

Хотя у нас объективно большая загрузка, потому что у нас свои лошади. Поэтому и мундиры наши по качеству нередко проигрывают - просто не хватает времени и средств сделать такие хорошие мундиры, как делает пехота.

Зато, как мне кажется, мы более интересно проводим досуг на поле. Здесь мы постоянно как бы находимся на службе. Надо за лошадьми ухаживать, а самой оптимальной работой с ними является работа по уставу того времени. Так что игровой момент плавно переходит в наш быт, и мы словно на машине времени оказываемся в славной эпохе 1812 года...

Заборсин: Да, мы умеем играть для себя, но позволяем и другим смотреть наши игры. Люди наблюдают, им хочется знать, а было ли так на самом деле? Уже ради этого стоит ходить в атаки, танцевать мазурки и маршировать по улицам - может быть, это хоть как-то подвигнет наших соотечественников на какие-то хорошие дела?

- И тут напрашивается вопрос: военно-исторические клубы, изучение истории армии - это как бы подразумевает ваше сотрудничество с военными структурами. Причем двустороннее. Скажите, что вы можете дать армии и что она может дать вам?

Беспалов: Мы с удовольствием сотрудничали бы с родными Вооруженными Силами, тем более что в наших рядах немало военных - как бывших, так и действующих.

Нужно было бы, например, привлекать на наши мероприятия курсантов - ребята приобщились бы к истории, узнали много интересного о Русской императорской армии. Может быть, после этого они начали бы работать в архивах, нашли бы даже что-то о своих предках, своей семье, восстановили свою родословную - это же очень важно! Но я сам преподаю в военной академии и знаю, что есть учебный процесс и нет фактически свободного времени... Как курсанта выпросить у начальства на мероприятие?

- Кстати, года три тому назад командование Санкт-Петербургского суворовского военного училища нашло возможность командировать нескольких суворовцев на военно-историческую баталию при Малоярославце. Это имело огромное воспитательное значение не только для них, но и для всего курса.

Беспалов: Безусловно! Однако в общении с военными инстанциями нам чаще всего приходится, к сожалению, наталкиваться на непонимание. Известно, что на складах полно шинелей, полно сапог - того, что уже не нужно армии, от чего, наверное, следовало бы освобождаться. Зато все это пригодилось бы нам, но...

Гапенко: Я в свое время выяснял, что где есть, но мне либо отказывали, либо предлагали купить откровенно залежалое старье по цене совершенно новых вещей...

Уланович: Нашему клубу от армейских складов ничего не надо - все необходимое мы сами себе делаем, сами покупаем. Зато нам есть что дать армии. Прежде всего - те знания, которые мы накопили, носителями которых являемся. Традиции какие-то... Но пока что в нас просто не нуждаются.

Гапенко: Большинство армейских структур согласны сотрудничать с нами, только если мы работаем по Великой Отечественной войне. Более раннее время никому не надо, уже можно и не говорить... А ведь воспитывать солдата нужно на примере его предков. При царе-батюшке практически в каждом полку был собственный музейчик. Там и мундиры хранились старинные, и оружие, и портреты шефов полка, командиров, героев... У нас же сейчас ничего этого нет! В лучшем случае - период 1941-1945 годов.

Бегунова: Кстати, в Ленинградском военном округе есть полк, действительно сохранивший свою историю! Я сама туда ездила - еще в годы перестройки, помогала им от ЦК ВЛКСМ. Один из батальонов 4-го пехотного Копорского полка, учрежденного в 1803 году и расформированного в 1917-м, превратился в полк Красной, а потом Советской армии.

Командование этим было заинтересовано, энтузиасты создали там музей, нашли какие-то мундиры, даже Бородинскую диораму сделали... Более того, где-то получили знамя Копорского полка и принятие присяги начиналось с выноса не только Боевого Красного, но и этого знамени.

- Кстати, есть ведь, насколько я знаю, и целые военно-историческом клубы, почти полностью состоящие из офицеров Российской армии?

Беспалов: Да, "2-я рота Московского пехотного полка", это в Голицыно, у них там 36 человек - кадровые военные, члены их семей. "Ахтырский гусарский полк" - тоже в основном офицеры...

Заборсин: Мой непосредственный командир, когда я к нему впервые пришел и сказал, что я участвую в военно-историческом движении, воспринял это с чувством глубокой иронии. Но после того, как я в гусарском мундире прочитал две лекции, а потом пригласил людей на Бородинский праздник, отношение в корне переменилось. Теперь уже четвертый год фактически вся наша часть ездит на Бородино, и командир идет мне навстречу... Как человек военный, не сомневаюсь, что недалеко то время, когда военное руководство - на любом уровне - поймет, что военно-историческое, военно-патриотическое движение - это не только прошлое, но и наше будущее.

Уланович: Действительно, хотя мы и занимаемся старым временем, но движение наше направлено именно в будущее, рассчитано на будущее - можно говорить и про Россию, и про молодежь. Мы хотим показать, что в Русской армии до 1917 года было очень много такого, что напрасно не используется сейчас. Обращение к традициям позволило бы скорее возродить нашу армию...

- Мне кажется, что сегодня мы в подавляющем большинстве своем очень узко понимаем понятия "традиции". Ну верность Боевому Знамени, присяге, "сам погибай, товарища выручай"... А есть ведь еще и напрочь позабытые бытовые традиции...

Гринберг: Конечно! Вот, скажите, какой рукой поднял бы лежащую на земле монету солдат 1812 года? Левой! Потому что правой рукой человек крестится, держит хлеб, держит оружие. И вовсе не глупы слова полковника Скалозуба: "Фельдфебеля в Вольтеры дам". Старая армия была для всех слоев общества школой высочайшей бытовой культуры. По наблюдениям людей опытных, значительная часть потерь, которые несла наша армия в Афганистане и в Чечне, напрямую связана с отсутствием именно бытовой культуры. Недавно по телевизору показывали грузившихся в самолет солдат и говорили, что это элитная часть. Но эти солдаты просто не умеют ходить! Они не умеют садиться, не умеют стоять!

Вот сколько ругают муштровку при императорах Павле и Александре I, но она была необычайно важна для развития бытовой культуры. Умение двигаться, рационально пользоваться своими физическими возможностями - все это было необычайно важно и для создания "командного чувства". Здесь огромную роль играла и военная музыка, и прочее...

Военно-исторические клубы оказали бы величайшую услугу и выполнили бы величайший свой общественный долг, если бы передали армии именно эти вот свои навыки и умения.

Владиславлев: Что такое строевая подготовка изначально? Неотъемлемая часть боевой подготовки! Солдат, который не знает, как повернуться, не знает, где право, где лево, как разойтись, он не сможет элементарно идти в атаку. Для того и нужны были эти экзерциции, то, что называется строевой муштрой.

Что могли бы мы еще передать? Есть такое понятие - мундир, военная форма. В нашем, старинном русском мундире солдат не может ходить сгорбленным, как ходит он в нынешней форме. Это же теперь порой, грубо говоря, пиджак с погонами! Как выглядят эти наши шестимесячные солдаты, вы и сами знаете, лучше об этом не говорить.

- Согласен, современная, более "функциональная" военная форма красоты армии не прибавила. Отмена традиционных цветных околышей и петлиц обезличила, на мой взгляд, представителей различных родов войск, лишила их предметов гордости за принадлежность к своему виду Вооруженных Сил, роду войск...

Беспалов: К сожалению, традиции Русской армии были загублены на корню еще во время гражданской войны. Французский солдат, например, знает и гордится тем, что служит в 6-м Пьемонтском кирасирском танковом полку, ведущем свою историю с кирасир короля. Он знает, какая в полку была форма, какие были знамена... И в Русской армии издавались полковые истории, солдатам раздавались памятки - была эта традиция.

А не пора ли присвоить нормальным нашим боевым частям имена лучших полков Русской императорской армии? Только не наобум, а по месту квартирования, например... Конечно, разрушать было легко. Восстановить гораздо тяжелее. Но это, как свидетельствует исторический опыт, очень бы повлияло на людей - человек знал бы, куда идет служить, гордился бы своим полком.

Уланович: Некоторый интерес к прошлому потихонечку проявляется и на официальном уровне.

Вот в Европе есть традиция парадных войск. Например, во Франции очень красиво используется кавалерия... Поэтому, очевидно, мэрия Москвы обратилась к ныне покойному шефу Московского корпуса Петру Федоровичу Космолинскому с вопросом: как происходили парады в конном строю Сумского гусарского полка вокруг Кремля? Он подготовил информацию: это проходило небольшое подразделение с оркестром, и такие парады проводились постоянно как дозор, - и объяснил, что военно-исторические клубы все это могут воссоздать.

Кстати, если бы мы оказались востребованы на высоком столичном уровне, то уверен - случаев, когда кто-то в строю говорит по мобильнику, уже просто бы не было. Как бы тут все подтянулись! Ведь наш запас, потенциал огромен. Мы же сейчас все на чистом энтузиазме делаем...

Беспалов: А между тем когда общаешься с иностранными коллегами, то узнаешь - в Польше, например, большинство военно-исторических клубов материально поддерживает министерство национальной обороны. В Германии деньги выделяют мэрии городов. Во Франции и Великобритании существует целевая программа финансирования. И в Америке такая программа есть... Почему мы в этом не берем пример с Запада, с которого слизываем ну буквально все?! Почему у нас о ратной славе России вспоминают только 23 февраля и 9 Мая?!

Капустина: А в результате, когда к нам в отдел научно-просветительской работы приходят дети, я вижу, какая идет деградация. Для них герой - Микки-Маус, а вот портрет князя Багратиона они не узнают.

Однако видели бы вы, какими глазами ребята смотрят на выставленные на экспозиции мундиры! Значит, есть еще у них генетическая память предков, несмотря на ту американизацию, которой подвергается наше общество. И вот мы делаем конкурсы детского рисунка - ребята рисуют портреты героев 1812 года, свои впечатления от увиденного на панораме, выносим для них оружие из запасников, новоделы мундиров... Даем ребятам подержать оружие, примерить военную форму. Очереди выстраиваются, чтобы сфотографироваться в мундире!

Когда же я была на последнем Бородинском празднике, то видела, как дети смотрят на кавалерийские атаки, насколько их захватывает все это. Поверьте, очень большой след остается в детских душах! А ведь эти мальчики - будущие солдаты, защитники Родины. Пусть общение с нашим музеем, с вашими клубами станет для них первым шагом к осознанию того, что служба в армии не каторга, а почетный долг защитника Отечества. И "Бородинская панорама" готова на сотрудничество со всеми клубами!

Заборсин: Замечательно! А если мы вернемся к письму, с которого был начат разговор, то я скажу так. Чтобы понять, хорошее дело мы делаем или нет, нужно действительно вспомнить те десятки тысяч людей, которые приезжают на Бородино в дни очередного праздника. И ни один из них, поверьте, не уезжает оттуда с кислым лицом, потому что они видят ту сказку, которая вообще-то для них недоступна. Зрители удивляются, восхищаются и по-хорошему нам завидуют, потому что мы можем такое сделать, а они не всегда могут на это решиться. Поэтому и смотрят на нас со стороны, получают удовольствие.

А вообще мы по улицам ходим не для зрителей - мы ходим для себя. На нас смотрит тот, кто считает нужным, а кто не считает нужным - пусть критикует... Но если критика по делу - учтем обязательно!

Фото: Владимир Андрианов,
Владимир Алексеев

На снимках: эпизоды военно-исторической баталии; участники военно-исторических клубов.