ТРАГЕДИЯ НА ПРОДАЖУ II
Дизельной подводной лодкой С-270, первой ушедшей в район аварии атомной К-19,
командовал капитан второго ранга Жан Свербилов.
По мере приближения к К-19, уровень радиации увеличивался. Офицеры дизельной
встревожились: “Если у нас уже выше нормы, то что у них?”
– Давай думать как переводить к нам людей, – сказал Свербилов своему старпому.
А задача была не из простых. Сходней нет ни у них, ни на атомной. В поход их
с собой не берут. Прыгать с лодки на лодку? Кто-то допрыгнет, а как больные?
Выход нашли: С-270 подлезла под носовые горизонтальные рули, и они стали мостками.
Едва разместили в первом отсеке перенесенных больных, как радиационный фон
вырос до 9 рентген/час.
Словно угадав по озабоченному лицу старпома о возникшей проблеме, командир
К-19 прокричал:
– Разденьте больных, одежду за борт.
Матросы с атомной подлодки, прихватили с собой оружие.
– Автоматы за борт!
Все, что фонило, все полетело в воду.
Молчавший берег наконец-то разразило шифрограммой. Она была подписана Главкомом
ВМФ и Командующим Северным флотом.
“Что вы делаете у борта К-19? Почему без разрешения покинули район учений?
Ответите за самовольство!”
А в это время боцманская команда С-270 пыталась взять на буксир К-19. Ничего не
получалось, тросы рвались.
Свербилов так толком и не знал, что же случилось на атомной. Об этом говорить
было нельзя. Даже между офицерами “своих” подводных лодок властвовал закон секретности.
На аварийной лодке попытались запустить дизель-генератор. Как только вырвался
дым, сразу же поползли стрелки радиометров к максимальным значениям.
– Стоп машина!
Командир К-19 Николай Затеев вызвал к себе Жана Свербилова для совершенно секретных
переговоров. Он сообщил, что на его лодке аварийный реактор, который вот-вот может
взорваться.
Жан Михайлович много позже с горькой улыбкой вспоминал:
– Первое, что пришло в голову после этих слов, – не останемся калеками. В эпицентре
не выживают.
Берег, словно проснувшись, стал бомбардировать С-270 шифровками. Еле успевали
от них отмахиваться. То их призывали опасаться американцев, то требовали списочный
состав с указанием места рождения облученных, то просили сообщить их военно-учетные
специальности.
Одна шифрограмма принесла радость. Берег дал указание всем находящимся поблизости
к аварийной лодке кораблям идти на помощь.
Шли шифровки из санитарного управления флотом. Врачи рекомендовали кормить
облученных антибиотиками, поить соками и сгущенкой.
Матросы, не считаясь с опасностью, носили в первый отсек пищу и кормили больных
с ложечки.
А наблюдатели на лодках всматривались в даль. Они ждали американские корабли,
о которых так настойчиво предупреждал берег. У командиров лодок было уже готово
решение: в случае чего – лодку К-19 топить. На С-270 командир БЧ-3 получил команду
приготовить две боевые торпеды.
В 22.00 к аварийной К-19 подошла еще одна подводная лодка. Она забрала оставшуюся
часть экипажа и осталась охранять лодку до подхода буксировщика.
Лодка Свербилова взяла курс на Полярный.
Хэппи-энд по-советски
По классическому сценарию в каждой экстремальной ситуации должен быть человек,
который дрогнул, испугался, отступил. Голливудским сценаристам и придумывать ничего
не надо – был такой на К-19. Правда, не из членов экипажа, а из штаба флота, приписной
на время похода. Он первым выскочил из пронизанной рентгенами лодки. Этого даже
никто не заметил. Он был лишней фигурой, и в борьбе за живучесть корабля боевым
расписанием не был предусмотрен.
Трусость офицера проявилась, когда командир лодки С-270 Свербилов попросил
его пройти в первый отсек.
– Я никуда не пойду. Я представитель штаба... – ответил ему офицер.
Свербилов повторил свою просьбу уже в форме приказа. На корабле слово командира
закон для всех, невзирая на звания.
– Вы ответите за свое самоуправство, – резко огрызнулся отказник.
– Пистолет на мостик, – крикнул Свербилов своему помощнику.
– Расстрелять у кормового флага.
Испуганный представитель предпочел хватать рентгены в первом отсеке.
Когда наградят мужественные экипажи лодок К-19 и С-270, в списках будет стоять
фамилия и этого офицера. Что делать, на советских подводных лодках не было трусов.
Да и подводники снисходительно считали, что он не струсил, а “дал моральную утечку”.
И еще они знали, что до конца своей жизни этот человек будет оправдываться перед
собой за свой поступок.
...К-19 привело в базу на буксире спасательное судно флота “Алдан”. Когда подошли
к Полярному, командир лодки Николай Затеев увидел оцепленный автоматчиками причал,
на котором стояли машины “Скорой помощи”, генералы и адмиралы...
Он доложил командующему флотом адмиралу Андрею Чебаненко о случившемся и тихо
спросил: “Товарищ командующий, что со мной будет?”
Адмирал посмотрел на него и ответил: “Вон стоит начальник особого отдела, спроси
у него”.
Прибывший в Полярный министр судостроения Бутома учинил разнос подводникам.
Он заявил, что промышленность поставляет флоту превосходную технику, а флот –
дерьмо, не умеет ее эксплуатировать. Он обвинил Затеева в паникерстве, а Свербилова
в пособничестве ему.
Молния сверкнула, но гром, к счастью, не грянул. Гнев высокого начальства был
нейтрализован смертями членов экипажа К-19. В скорбном списке оказалось восемь
человек.
Позже правительственная комиссия под председательством академика А. Александрова
вынуждена будет признать конструктивные недостатки атомных реакторов, а действия
экипажа подводной лодки оценить правильными.
Затеев выйдет из немилости и будет награжден орденом Красного Знамени. Свербилов
вместо звания Героя Советского Союза, к которому его представили, получит... именные
часы. Они сломаются на второй день.
Таким был хэппи-энд по-советски для экипажа первой советской атомной подводной
лодки.
К-19 получила у моряков зловещее прозвище “Хиросима” и репутацию несчастного
корабля. В ходе ремонта лодки были заменены оба реактора, и сегодня они покоятся
на дне бухты Абросимова у Новой Земли. Ядерное топливо из них не выгружено, так
что через много десятков лет “Хиросима” еще может дать о себе знать.
Почем трагедия?
Злоключения К-19 могли бы стать основой не одного сценария. Та неразбившаяся
бутылка шампанского будет все время напоминать о себе.
15 ноября 1969 года К-19 столкнулся в Баренцевом море с американской атомной
подлодкой SSN-615 “Гато”, которая за ней усиленно следила. Оба корабля получили
повреждения.
24 февраля 1972 года северо-восточнее Ньюфаундленда на борту лодки вспыхнул
пожар, унесший 28 жизней. Очередной ремонт К-19 решено было превратить в эксперимент
по определению мобилизационных возможностей судоремонтной промышленности. Через
пять месяцев лодка была в строю.
Возвращаясь в Гаджиево на лодке произошел очередной 417-й пожар. От раскаленных
дизелей загорелись излишние запасы краски, заботливо прихваченные на судоремонтном
заводе. Пожар был ликвидирован, жертв не было...
Моряки на гаджиевских пирсах понимающе переглянулись: “Хиросима” вернулась...
Неприятности с К-19 продолжались и в дальнейшем.
Но американские кинематографисты выбрали для своего фильма самый первый трагический
случай, происшедший с атомариной. Он показался кинематографистам наиболее ярким.
Неплохо посидев в “Метрополе” и Клубе подводников, американские “киношники” заручились
поддержкой ветеранов и отбыли, пообещав прислать сценарий фильма, который никто
до сих пор не видел.
Моряков охватил ужас, когда они прочли то, что о них предполагалось снять.
Экипаж лодки представлял из себя сборище аморальных типов, неуемно хлещущих водку.
Это была пародия на флот, а главное – на трагедию, которая в истории флота уже
отложилась героической страницей. Ветераны-подводники сделали заявление: они выходят
из проекта, если сценарий будет таким.
Маховик “делать деньги” был уже запущен. На банкете по поводу начала сотрудничества
подводников и кинематографистов американцы предъявили семь договоров на использование
фактов из жизни членов экипажа К-19. Договоры уже были подписанными, но никто
из “авторов” свои подписи не узнал. Оказалось, в проект втиснулся посредник. Он
и “заключил” соглашения между подводниками и киностудией. Посредник “снял” свой
куш и ввел в конфуз американцев этими фальшивками.
Скоро объявилась еще одна киностудия, претендующая на сюжет о трагедии на К-19.
Агенты пообещали подводникам гонорары выше тех, что им уже были обещаны.
И моряки дрогнули.
Одни продолжают биться за правду и пытаются повлиять на сценаристов Голливуда.
Другие, наоборот, – плюнули на них, и им уже все равно, что о них снимут. И понять
их можно. За эти годы они так намучились от безденежья и кляньчанья льгот, что
им все равно за что они получат деньги.
У России появился новый бизнес – продажа трагедий. Их у нас много – известных
и еще сокрытых тайнами. Налетай Голливуд! Быть может, хоть ты поможешь нам содержать
тех, кто, не задумываясь, шагал в ад. Каким бы он ни был.
Вячеслав Федоров
На снимках:
- Американский прототип К-19. Будет ли эта плавающая декорация сниматься? Вопрос
остается открытым.
- Будут ли голливудского актера Харрисона Форда звать “товарищ командир” или
он будет главным героем очередной американской “клюквы”.
- Командир К-19 Николай Затеев. Он пережил реальную трагедию. Хорошо, что мы
вообще узнали о нем. Лучше поздно...
