“КУЗЬКИНА МАТЬ”

(Часть II)

День “Д”

А в это время под Керчью на аэродроме Багерово в полку тяжелых бомбардировщиков, специально созданном для испытаний атомного оружия, шли тренировки экипажей. Летчики отрабатывали сброс гигантской бомбы. Они не знали, что это за бомба, их делом было точно и вовремя отделить "изделие 202" от самолета и рвануть на форсаже.

Для сброса супербомбы был выделен Ту-95, которым командовал майор Андрей Егорович Дурновцев.

Тренировки сброса макета прошли нормально, и экипаж перегнал тяжелый бомбардировщик на северный аэродром в поселок Олений. Здесь летчики и увидели реальное "изделие 202", которое обхаживали военные и ученые. В специальной палатке супербомбе были созданы тепличные условия. Ученые считали, что охлажденная бомба может недотянуть до проектной мощности взрыва.

Накануне подвески бомбы к самолету возникла проблема с секретностью. Дело в том, что бомба не входила в бомболюк самолета-носителя и ее надо было подвешивать на наружных держателях под брюхом самолета. А со станции Оленья военный аэродром хорошо просматривался. Любопытствующие могли видеть самолет и бомбу под ним. Быстренько послали солдат в ближайший лес нарубить елочек, сколотили забор.

Когда настал день "Д" и самолету-носителю разрешили взлет, он вмиг разметал потоками воздуха, идущими от четырех винтов, весь камуфляж. "Секретчики" ахнули, но чем прикроешь бомбу на взлете?

Кроме экипажа, управляющего самолетом, в воздух поднялись несколько кинооператоров, которые должны были запечатлеть момент взрыва.

Это они назвали день испытаний днем "Д". По все той же секретной терминологии литером "Д" обозначалась основная база на Новой Земле. В ее направлении и держал курс взлетевший самолет.

С десяток лет назад оставшиеся в живых кинооператоры, снимавшие испытания атомного оружия, собрались вместе и решили изложить на бумаге то, что приходилось видеть воочию.

На самолете-носителе летел кинооператор Дмитрий Гасюк:

"Сегодня день "Д". Жутковато лететь, можно сказать, верхом на водородной бомбе! Вдруг сработает? Хотя и знаю — на предохранителях она, а все же... И молекулы не останется.

Когда взлетали, погода была отвратительная: пасмурно, сплошная облачность — несколько эшелонов ее. Летим-летим вверх, а все облака...

Мы на боевом курсе. Створки бомболюка открыты. За силуэтом бомбы — сплошная вата облаков. Это очень неприятно, если стоишь без парашюта у провала люка. Ощущением беззащитности это состояние назвать можно.

Сброс! Бомба пошла и утонула в серо-белом месиве. Тут же захлопнулись створки. Пилоты на форсаже уходят от места сброса.

Под самолетом снизу и где-то вдали облака озаряются мощнейшей вспышкой. Вот это иллюминация! Облачность настолько плотна, что свет не режет, и ни очки на глаза, ни плотный фильтр на оптику даже не понадобились. За люком просто разлился свет — море, океан света, и даже слои облаков высветились, проявились. В этот момент наш самолет оказался между двух слоев облачности, а там, в этом прогале, снизу, появляется громаднейший шар — пузырь светло-оранжевого цвета! Он, как Юпитер, громадный, мощный, уверенный, самодовольный!"

То, что описывает кинооператор, произошло в 11 часов 33 минуты. Бомба была сброшена с высоты 10 500 метров. До 4000 метров она летела под куполом парашюта.

 Впечатляют цифры, которые были рассекречены совсем недавно.

Гигантский парашют площадью в полтора километра сумел удержать многотонную бомбу в воздухе 188 секунд. Самолет за это время успел улететь на 45 километров и был уже вне опасности. Правда, при взрыве в закрытой светозащитными шторами кабине ощущалась повышенная температура и чувствовался запах гари. А потом корпус машины сотрясали ударные волны, следовавшие одна за другой.

На земле вспышка взрыва наблюдалась больше минуты. Светящийся шар раскаленного воздуха был виден на материке за четыре сотни километров. На 30 минут в районе Новой Земли прекратилась радиосвязь.

Газообразное облако грибовидного взрыва достигло высоты 65 километров. Диаметр ножки "гриба" составил 28 километров. Взрывная волна трижды опоясала земной шар.

Вернувшийся на аэродром экипаж мог прокалывать дырки для орденов в парадных мундирах. Командир экипажа вернулся подполковником и Героем Советского Союза.

“Пацифист дал трещину”

Только по прошествии времени узнаешь, какой смертельной опасности подвергалось человечество в день испытания супербомбы. Оказывается, были ученые, которые предполагали, что во время взрыва может выгореть водород в атмосфере и планета Земля перестанет существовать. Кто-то предсказывал смещение Земли с орбиты, и это тоже была гибель. Самая безобидная из гипотез предрекала серию мощнейших землетрясений.

Но все обошлось. Высокую оценку бомбе дали... американцы. По словам известного ученого-атомщика Ральфа Лэппа, в США считали, что советский "взрыв на высоте 4000 метров вызовет весьма значительное выпадение осадков. Но русские удивили западных экспертов. Когда ученые Соединенных Штатов произвели анализ проб продуктов взрыва этой бомбы (отбор проб производился самолетом на большой высоте), они установили: 1) бомба была заключена в свинцовую оболочку  и 2)менее двух процентов энергии взрыва приходилось на реакцию деления, а остальная энергия на реакцию синтеза. Следовательно, это была чрезвычайно "чистая"  бомба, взрыв которой вызвал относительно слабое выпадение радиоактивных осадков..."

Труд советских ученых-атомщиков был оценен щедро. Многие разработчики супербомбы получили Ленинскую и Государственную премии, ордена и медали. Андрею Дмитриевичу Сахарову вручили третью звезду Героя Социалистического Труда. Ленинскую премию получил даже разработчик парашюта, под которым супербомба опускалась на Новую Землю.

Удача вызвала прилив вдохновения. Не обошло оно и Сахарова. Супербомба реальна, но это еще не оружие. Для нее нет носителя. Самолет не подойдет, его могут сбить. Подходящих ракет еще не существовало.

Сахаров придумал бомбу-торпеду, которую можно доставлять на подводной лодке. Этой мыслью ученый поделился с контр-адмиралом Петром Фомичом Фоминым, ведавшим в те годы всеми флотскими ядерными боеприпасами. Вот у кого ученый надеялся получить моральную поддержку на предстоящую работу.

Но реакция адмирала была обратной. Он сказал, что военные моряки привыкли бороться с вооруженным противником в открытом бою и для него отвратительная сама мысль о массовом убийстве людей, живущих вблизи портов, которые будут уничтожаться ядерными торпедами.

Этот разговор с адмиралом решил многое в дальнейшей судьбе ученого. Он был первотолчком.

"Я устыдился и больше никогда ни с кем не обсуждал своего проекта. Я пишу сейчас обо всем этом без опасений, что кто-нибудь ухватится за эти идеи — они слишком фантастичны, явно требуют непомерных расходов и использования большого научно-технического потенциала для своей реализации и не соответствуют современным гибким военным доктринам, в общем мало интересны. В особенности важно, что при современном уровне техники такую торпеду легко обнаружить и уничтожить в пути (например, атомной миной). Разработка такой торпеды неизбежно была бы связана с радиоактивным заражением океана, поэтому и по другим причинам не может быть проведена тайно".

Называя Сахарова "пацифистом от рождения", нынешние правозащитники пытаются представить его противником испытания детища, которое он сам и создавал. Они говорят, что по этому поводу он даже осмелился поспорить с Никитой Сергеевичем Хрущевым. Все было не совсем так.

10 июля 1961 года у него действительно состоялся разговор с главой государства. Но он лишь говорил о том, что испытание бомбы будет нарушением действовавшего тогда добровольного обязательства воздерживаться от испытаний ядерного оружия.

Хрущеву напомнили об этом разговоре, когда он не обнаружил Сахарова среди награжденных. На что он сказал:

— Хорошо, что они спорят, высказывая, обсуждая разные точки, подходы. В этом шанс совершить меньше ошибок".

Свидетелем спора с главой государства стали многие ученые. Они в шутку и прозвали Сахарова "пацифистом".

После испытаний супербомбы многие ученые-атомщики задали себе вопросы: "Что дальше? Зачем?"

В Арзамасе-16 бытовала шутка, что сверхмощные взрывы можно использовать как сигнал для связи с внеземными цивилизациями... Говорят, что это была шутка Сахарова.

В это же самое время кто-то из военных сказал о нем: "Пацифист дал трещину".

Позже мы были свидетелями, как топтали Сахарова за его пацифистские убеждения. Мы не слушали, о чем он говорил, не читали, о чем писал. Мы даже не осознавали, что своим поступком он перечеркнул всю свою жизнь благополучного и обласканного властью ученого.

У нас не хватает мудрости понять этого человека и сейчас.

Что ему было нужно в жизни? Что ему не хватало?

Просто в день испытания супербомбы он понял, что не может быть совершенства в работе над оружием. Лучше и больше убивать людей?.. В этом ли смысл жизни ученого?

Он был не просто исполнителем государственных заказов. Он был философ. А их мы не понимали никогда.

Он переступил через страх гонений и ссылок...

Он выслушал упреки зарубежных ученых, когда ему вручали Нобелевскую премию. Так, писатель Курт Воннигут бросил упрек, что премия вручается за "людоедскую бомбу".

Кто бы мог подумать тогда, в последний день октября 1961 года, что мы дойдем до понимания апокалипсиса. "Кузькина мать" нам его показала, но мы думали, что это очередной рекорд очередному съезду. Мы сделали ЭТО!.. Мир, смотри. Теперь ваш ход, господа! И нам ответили.

Если с послевоенного времени до 1961 года было проведено около 200 ядерных взрывов, то в последующем году только за год их было проведено столько же.

Что дальше? Зачем?

Эти вопросы пришли тоже из 1961 года. И сегодня мы, кажется, знаем на них ответ. Спасибо тебе, "Кузькина мать", за науку. Жалко только, что сорок лет для пробуждения — срок все-таки большой.

Вячеслав Федоров