Неизвестный Чкалов:

ЗАВИСТЬ (ЧАСТЬ II)

Судя по биографии Валерия Павловича Чкалова, изложенной в книгах, 1931 год для него складывался вроде бы и неплохо. Может быть, одумались василевские “доброхоты” и не стали отправлять протокол своего заседания, а по сути донос, в часть, где служил молодой летчик. Зачем же портить судьбу и карьеру защитнику страны? Ведь знали: выбрал их земляк, в прошлом беспокойный мальчонка, дело рискованное. Не каждому покоряется небо. Что тут какая-то мелочь — садовые яблоки и даже дележ дома?

Как оказалось, не одумались. Секретарь поселкового совета проявил особое рвение и исполнительность. Политотдел донос получил…

В 1931 году Валерий Павлович Чкалов стал летчиком-испытателем в Научно-исследовательском институте ВВС Красной Армии.

Годом раньше за него перед высоким начальством хлопотали авторитетные летчики Михаил Громов и Андрей Юмашев. Они знали, что после аварии в Брянске Чкалов вместо года, отсидев в тюрьме два десятка дней, был помилован, вернулся в Ленинград и работал в ОСОВИАХИМе. “Возит” на “юнкерсе” граждан, желающих созерцать город с высоты.

Просившие за Чкалова летчики считали, что нельзя такого пилота держать на малоквалифицированной работе.

И хотя летчиков к тому времени в стране уже было много, таких, как Чкалов, по-прежнему не хватало. Да и слишком опасная работа летчика-испытателя не очень-то манила молодых пилотов заниматься новыми самолетами. К тому же не каждый ее мог осилить.

11 ноября 1930 года приказом № 274 по НИИ ВВС Чкалов был зачислен на военную службу.

Для начала ему поручили принять участие в испытаниях новых бомб. Летали в Крыму. От летчика требовалось точно выдерживать маршрут и режимы полета, все остальное делали специалисты.

Испытания не обошлись без ЧП. В одном из полетов отказал мотор бомбардировщика. Вопреки всем инструкциям на вынужденную посадку шли с бомбами. До полигона не дотянули, а по пути сбросить их было негде — всюду разбросаны дачные участки. С трудом, но сели.

Внезапно Чкалова отозвали с испытаний, и 21 июня он уже был на Ходынском поле. Сталин приказал в этот день провести смотр авиатехники.

На показательный воздушный бой были заявлены летчики-испытатели НИИ ВВС Валерий Чкалов и Александр Анисимов. Друзья “бились” на истребителях И-5 конструкции Н. Поликарпова.

Сталин в этот день был не в духе. Обычно он подходил к летчикам, разговаривал с ними, а тут сел в машину, бросив на ходу, чтобы пилотам объявили благодарность, что и было сделано перед строем.

3 декабря начались испытания “летающего аэродрома”. На крылья бомбардировщика ставились два истребителя, таким образом увеличивалась дальность сопровождения бомбардировщика. Когда истребители были не нужны, они летели “пассажирами”, а при необходимости их отцепляли.

Пилотировали истребители Чкалов и Анисимов.

В первом же полете чуть не случилась трагедия. Инженер, который должен был освобождать истребители, вначале открыл замки основных шасси, и чкаловский самолет начало задирать. Еще немного, и его бы крутануло вокруг зажатого хвостового колеса.

Чкалов мгновенно среагировал и рулями прижал истребитель к крылу бомбардировщика. После освобождения заднего колеса он тут же взлетел, следом поднялся Анисимов.

Через пару недель заместитель председателя Реввоенсовета М. Тухачевский напишет резолюцию на отчете:

“…Это крупное изобретение… Надо премировать изобретателя”. Выдумщик этого “цирка” авиаконструктор Владимир Вахмистров получил денежную премию и орден Красной Звезды в придачу. Чкалова и Анисимова премировали мотоциклами с коляской, и они тоже были представлены к Красной Звезде. Но награды и премии почему-то обошли героев.

Зато через десять дней после начала труднейших испытаний Чкалов получил вот такую аттестацию:

“…Общее развитие хорошее. Политразвитие недостаточное, и в этой области работает над собой мало. В общественной жизни части участие принимает, но недостаточно активен. Спиртные напитки употребляет.

Чувство ответственности за порученную работу развито недостаточно, выполнение работ и приказов не всегда четко. При выполнении служебных обязанностей требует постоянного наблюдения. …Летчик хороший, с четко отработанной техникой полета”.

На письмо василевских “доброхотов” рано или поздно надо было реагировать. Лежавшее под сукном, его достали на свет, и начали Чкалова препарировать, умело деля его на человека и летчика. Дальше — больше…

“Опыта по испытанию самолетов недостаточно, и в этой части над собой работает мало. Знание матчасти самолета и мотора — удовлетворительное. Указания по исправлению дефектов дать может”.

Откуда же набраться опыта молодому летчику-испытателю, который по сути только начинает работать? И что значит, мало работает над собой. Строки аттестации предельно жесткие, без снисхождения. Отрицательные характеристики заметно усилены, оттого и возникают противоречия.

“…Имея вынужденную посадку из-за сдачи мотора — сел хорошо. Вести исследовательскую работу не может и в этой области мало над собой работает. Военным делом мало интересуется. Здоров. Должности летчика соответствует”.

По всей видимости, письмо “доброхотов” стояло на контроле высокого начальства, раз пришло по официальным каналам, а это значит, что на него должен быть дан ответ.

Обилие характеристик, полученных Чкаловым за год, поражает. Отзывы о его службе писали все прямые и непосредственные начальники. Никто в стороне не остался.

“Общее развитие хорошее, политразвитие недостаточное, характер спокойный, твердый, настойчивый, но зачастую настойчивость переходит в упрямство и грубость”.

И тут же: “Отличный летчик, летает на всех типах самолетов, также и на многомоторных, днем и ночью, техника пилотирования отличная. Как летчик пользуется большим авторитетом среди летного состава, как командир — недостаточно. Политико-моральное состояние удовлетворительное, к себе и подчиненным требователен недостаточно, требует постоянного наблюдения и твердого руководства”.

Весь 1932 год Чкалов был “под колпаком” у начальства. В итоге “твердое руководство” направляет Чкалова на спецсборы.

Автор книги о Чкалове Георгий Филиппович Байдуков буквально одним предложением сообщает, что это такое:

“Для командиров установили режим, как для начинающих курсантов, — с обязательным казарменным положением”.

Надо понимать так, что Чкалов попал в некое подразделение для штрафников. Можно себе представить настроение молодого летчика.

Летал ли он на этих спецсборах? Если нет, то за месяц он мог потерять навыки и, возвратившись к службе, начинать с вывозных полетов с инструктором, потом сдача зачетов и допуск к испытательной работе. Все это — время. С ним никто не считался. Важно было “выправить” молодого командира.

Но не это главное. На этих спецсборах Чкалов подвергся унизительной слежке политорганами. Характеристика, которую он получил, по сути выполнила заказ василевских “доброхотов”.

“Имеющаяся характеристика о низких политико-массовых качествах за время пребывания его на спецсборе полностью подтвердилась независимо от того, что внешне поведение его на сборе было значительно лучше. Тов. Чкалов наряду с хорошими летными качествами в политико-моральном отношении является крайне неустойчивым и по своей социально-идеологической сущности чуждым человеком. Дисциплину Красной Армии не переваривает, внутренне разболтанный и разложившийся командир.

По всем данным подлежит изъятию из ВВС РККА…”

23 апреля 1933 года решением начальника и военкома Научно-исследовательского института ВВС Зильберта, Чкалов был переведен в резерв РККА, а по сути изгнан из армии.

В третий раз закатилась его военная карьера. Зависть земляков сделала свое черное дело.

Удивительно, но мы могли бы никогда не узнать, что жил такой человек — Чкалов, а Василева слобода, навсегда скрытая водами Горьковского водохранилища, осталась бы только в воспоминаниях.

А в толщах архивных отложений пылился бы документ, решивший судьбу человека.

Вячеслав Федоров