ПОТОМКАМ В ПРИМЕР
Каждое первое воскресенье сентября, как по зову походной трубы, знатоки военной
истории спешат на Бородинское поле. Едут издалека: тут тебе и Ростов-на-Дону,
Астрахань, Нижний Новгород, Воронеж, естественно, Москва, города поменьше, известные
и вовсе неизвестные, ближнее и дальнее зарубежье. Так что чужая речь на Бородинском
поле ни у кого удивления не вызывает.
В первое воскресенье сентября на поле разыгрывается баталия. Самая что ни на
есть настоящая: с громом орудий, хлопками ружейных выстрелов, звоном сабель, криками
и батальной бранью. В действии принимают участие не актеры и каскадеры, а члены
военно-исторических клубов. Для нас это явление новое, но уже существует мировое
содружество подобных клубов. Этих людей нельзя называть ряжеными. И они не изображают
действо, а реконструируют его. До мелочей.
Военной истории важны баталии, виктории, атаки. Война - тяжкая работа, и солдат
на ней работал, и был смертен, и боялся, и плакал, и вспоминал мать, дом... Он
получал награды, звания. Он радовался и гордился собой. Он жил на войне, но как?
И об этом хотят знать те, кто по-настоящему увлечен военной историей.
Марширует по подмосковному полю пехота 1812 года. И мальчишки, завидев незнакомые
мундиры, кричат: “Наши, наши идут!”
Наши, как есть наши.
А вечером уставшим в баталии, смывшим ратный пот не грех и чарочку-другую пропустить
за память, честь, гордость и во славу русского оружия. Ну и, конечно, разговор,
он обязателен, иначе не стоило сюда и ехать. Вот где стирается портретный глянец
с истории и обнажается сущность той жизни, чем-то похожей на сегодняшнюю нашу.
И думаешь тут о том, кто придумал фразу, что история не повторяется. Исчезают
только мундиры, лоск, мишура, а все остальное похоже. Вот об этом и поразмышляем.
***
Центральная высота Бородинского поля – батарея Раевского. Здесь установлен
главный памятник сражению. Здесь покоится прах генерала Петра Ивановича Багратиона.
Умирая, он принял решение вернуться к своим солдатам.
Именных мест на Бородинском поле не так уж и много: Багратионовы флеши, батарея
Раевского – больше, пожалуй, не вспомнишь.
Это были самые горячие точки сражения. Все было подвижно, маневренно, а эти
оборонительные линии стояли твердо.
Но не только подвиги обессмертили этих генералов. Отсвет человеческих качеств
предопределил бессмертие.
***
На Бородинском поле во главе войск стояли по существу ровесники. Генералу Николаю
Раевскому шел 41-й год. Петру Багратиону было 37, Барклай-де-Толли тоже отметил
свою 41-ю годовщину. Ермолов въехал на поле в 40 лет.
С французской стороны моложе всех был отважный генерал Евгений Богарне, которому
шел 31-й год, Наполеону было 43, маршалам Даву – 42, Мюрату – 41.
Когда историки запутываются в фактах и событиях, они не пренебрегают и легендами.
Так появился заяц, который будто бы перебежал дорогу Наполеону после его переправы
через Неман, а это, по русским поверьям, хуже некуда. Потом возникла притча о
насморке, который вывел из строя французского полководца именно на Бородинском
поле.
Сам Наполеон незадолго до генерального сражения высказал другую мысль. Он считал,
что с боевыми нагрузками полководец может справиться только до сорока лет.
Кутузову на Бородинском поле было 67.
***
Странное место Бородинское поле. Странное сражение... Бьются в спорах историки.
Каждая баталия предполагает викторию. Здесь оной не было. Странная боевая ничья.
Барклай-де-Толли в своих записках, составленных по горячим следам сражения,
недоумевал: “...причина, побудившая к сему отступлению, еще поныне от меня сокрыта
завесой тайны”.
Был ли провидцем Кутузов, заманивший Наполеона в Москву?
Наполеон мог вполне выбрать другой путь и пойти на север к Петербургу. После
Бородинской битвы там была паника. Город спешно покидала салонная знать. Все так
и думали, что Наполеон ударит в чиновничье сердце России.
Он же выбрал Москву. Его можно понять: быть так близко от Москвы и не взять
ее. Прими он другое решение, и Бородинское поле могло стать братской могилой русской
армии.
Странным был тот приказ на отступление. Кутузов был твердо уверен – Наполеон
от Москвы не откажется. А в ней он увязнет.
Из девяти генералов, присутствовавших на военном совете в Филях, лишь трое
высказались за сдачу Москвы. Среди них был и опытнейший генерал Николай Николаевич
Раевский. Этот человек – мудрейшая фигура прошлого века, человек-загадка...
О чем он думал на военном совете? Верил ли он, что Кутузов может одолеть неприятеля
в прямом бою? У него были основания не доверять полководцу...
“Россия не в Москве, а среди сынов ее”.
На Бородинском поле их положили предостаточно. Если бы не храбрость солдат
и офицеров... Русские войска на поле сражения почти не управлялись...
Сидя в филевской избе, Раевский еще не знал, что Москва приговорена к сожжению.
Позже он много раз корил себя, что дал согласие на оставление города.
***
Победителей не судят. Почему желание разобраться во всем стало синонимом осуждения?
Никто и не собирается низвергать легендарных полководцев. Они всегда были нужны
народу отлакированными – это идеология. Но тогда как докопаться до реальной картины?
Кутузов, прошедший через баталии, прекрасно понимал, что система ведения русской
армией войн уже давно устарела. Фридриховское линейное построение, когда каждый
солдат касался друг друга плечом и шел в атаку в полный рост, не прихоть устава.
Считалось, что солдат побежит с поля боя, если его не подпереть плечом рядом идущего.
Свинцовая метель выкашивала ряд за рядом...
Крепостники руководили войском, крепостные шли в атаку. Никто никому не должен
был доверять.
Кутузов видел глупость происходящего, но ничего не сделал для переустройства
армии. Его осторожность граничила с гражданской трусостью.
***
Почему в пример нам стараются навязать людей, отличающихся ординарностью? Почему
в тени остаются люди, чей пример жизни действительно велик?
Генералу Раевскому выпало брать Париж. Он мог мстить за сожженную Москву и
тоже спалить город. А он поступил немыслимо: приказал не вносить в условия капитуляции
пункт о сдаче ключей от города. Позже, когда Александр I спросил его, почему он
так поступил, Раевский ответил:
“Ваше величество, народы не всегда виноваты в том, что с ними предпринимают
их повелители. В интересах будущего двух великих народов, волею судеб ныне враждующих,
нет смысла унижать французов”.
Бородинское поле давно стало местом перемирия. Немыслимое дело злобным взглядом
посмотреть вослед какой-нибудь заезжей французской делегации. Да и не верится,
что безобидные французы могли жестким маршем проследовать до самой Москвы. Им
гордиться в веках – они завоевали Москву. Но нет на них злобы, хоть убейте.
Говорят, русские генералы хотели поставить павшим французам памятник на Бородинском
поле. Сильного противника всегда чтут. Высочайше было запрещено. Тогда война теряла
всякий смысл.
А есть ли вообще смысл у войны?
***
Быть независимым человеком трудно, почти невозможно. Когда Раевскому был пожалован
графский титул, он отказался от царского подарка: “Память павших по моему недостоинству
воинов и селян России не позволяет мне сейчас возвыситься над теми, кто уже никогда
не встанет из приютов их кончины”.
Раевский тем самым подписал себе приговор на забытье.
Вы можете себе представить портрет этого человека хотя бы такой, что находится
в галерее героев войны 1812 года?
Молодым и удачливым генералом, ворвавшимся в общество после войны, открывались
широкие перспективы. Многие из них могли бы принести и пользу на государственной
службе. Но война войною, а жизнь... В ней были свои законы. Власть оказалась похлеще
Наполеона.
Всех, всех подальше от чиновничьих гнезд России – Москвы и Петербурга.
Раевского – командовать корпусом в Малороссию. Туда же легендарного генерала
Михаила Орлова, начавшего войну поручиком и принимавшего капитуляцию Парижа. Вечного
генерала от артиллерии Алексея Ермолова – на Кавказ. И так далее.. Всем нашлось
место на задворках империи. Власть всегда боялась умных генералов.
***
О декабристах сегодня мы знаем, пожалуй, только одно, что “страшно далеки они
были от народа”. Их заминка на Сенатской площади объясняется только так и не иначе.
Между тем все было гораздо глубже и в то же время проще. История всегда опускает
человеческий фактор и исключает роль отдельной личности.
Когда генерал Раевский узнал, что его зять Сергей Волконский состоит членом
тайного кружка, он вызвал его на откровенный разговор. Он не ругал его и не корил.
У генерала был свой взгляд на будущий мятеж.
– Вы воин, – сказал он Волконскому. – А ведете себя как поэт. Как Пушкин или
Батюшков. Их Бог простит, они вечно юные. Мы все забыли о России ради себя. Вы
– цвет России, вы должны себя беречь. Без вас Россия – шайка разграбителей. Россию
может спасти только закон и порядок...
***
Мудрости генерала Раевского нет ни в одной строке истории, которую нам предлагали
учить. Нам восхваляли заговорщика Пестеля, а генерал был о нем другого мнения.
Он считал его абсолютно самовлюбленным и бесчеловечным. Было известно, как Пестель
издевался над офицерами и бил палками солдат. Глава мятежников был нетерпим к
чужому мнению и всем навязывал свое.
– Если на место государя и Государственного совета, в котором я состою, мне
предложат диктатора из таких выскочек и изуверов, как Пестель, я первый разгоню
вас пушками.
***
Ушел в тень и генерал Михаил Милорадович, “с необыкновенным духом и отличной
храбростью” дравшийся на Бородинском поле. Перед нашими историками он виноват
был лишь тем, что был генерал-губернатором Петербурга и выехал на Сенатскую площадь
со словами примирения. Он был убит, в том и повинен.
Все с ног на голову, все... Где истина, где ложь, где хотя бы правда?..
***
Попробуйте объяснить себе ход мыслей тех, кто в 1932 году, в годовщину 120-летия
Бородинской битвы, взорвал главный монумент и повредил могилу Багратиона. Еще
можно понять взрывы церквей, когда началось тотальное наступление на религию.
А здесь-то что? Что двигало людьми, закладывающими взрывчатку под память предков?
Кто вел их? Кто объяснил им, за что они должны поднять руку на святыню? Во что
они хотели превратить поле?
Долгие годы почти в самом центре поля стояла ферма. На распаханных костях зрела
пшеница. В монастыре, который по крупицам собирала вдова генерала Тучкова, поселили
жильцов и отдали кельи монашек под школу.
На что надеялись люди, строя новое Отечество на обломках старого? У истории
нет нового и новейшего времени. Оно едино и называется жизнью. Все разделение
условно, а скорее выдумано.
Как можно отречься от предка, ступившего на Бородинское поле осенью 1812-го
или зимой 1941-го?
***
Когда наступает вечер и с поля отъезжают последние экскурсионные автобусы,
то приходит на эту землю удивительная благостная тишина. И вот тогда стоит прийти
сюда, на батарею Раевского, и поговорить с генералом. Он не ушел отсюда, не отступил.
Его могилу уже давно осквернили далеко от этих мест, и дух его вернулся на поле
его славы.
О многом неведомом нам может поведать генерал. Надо только суметь услышать
его и вдохновиться Отечеством. Были у него люди, загнанные во второй эшелон. Негромкие
имена, но, может быть, на деле-то и главные. К ним не пристал глянец, оттого и
остались они людьми, с кем можно поговорить через столетия.
Вячеслав Федоров
Фото: Владимир Алексеев
Владимир Андрианов
